Пленница
Шрифт:
Мурад остолбенел.
Они прибежали в гавань, когда пиратское судно еще только огибало мол и входило в ее воды. Раздался оглушительный приветственный залп. Мурад нисколько не преувеличивал. Поглазеть на победное возвращение раиса Джовара сбежался весь город. В огромной толпе смешались мужчины, женщины, дети, воины, торговцы и рабы. Все возбужденно жестикулировали и кричали. Женщины и дети пустились в пляс. С борта пиратского судна прогремел салют. От всего этого шума и грохота можно было оглохнуть. Шальное ядро от корабельной пушки
Протискиваясь сквозь толпу зевак в первые ряды, Алекс крепко держала за руку Мурада. Тот не выдержал:
— Алекс, нас могут заметить!
Действительно, в их сторону оборачивались. Какая-то женщина сердито заворчала. Алекс на все было наплевать. Она не остановилась, пока не оказалась у самой кромки воды — задыхаясь, обливаясь потом. Корсарский корабль уже вошел в гавань, а за ним следовал американский фрегат. Алекс похолодела от тревожного предчувствия.
— Это неправильно! — вскричала она.
— Что неправильно? — недоумевал Мурад, испуганно озираясь. — О Всевышний, Отец всего сущего! Алекс, сюда едет твой муж!
Но она ничего не боялась, ничего не слышала.
— «Жемчужина» должна быть потоплена. Она не должна была стать трофеем. Блэкуэлл пустил ее на дно еще в море!
Мурад с трудом отвел глаза от Джебаля, верхом на белоснежном арабском жеребце, в красном бархатном кафтане, увешанном драгоценностями. Рядом с ним ехал визирь. Обнадеживало лишь то, что ни Джебаль, ни министр не обращали внимания на толпу: оба не сводили глаз с приближающихся кораблей.
— Что ты хочешь сказать, Алекс? — Голос Мурада дрожал от волнения.
— «Жемчужину» затопили прежде, чем она попала в Триполи, Мурад! — словно в трансе, забормотала та. — Я читала об этом в книгах по истории.
— Каких еще книгах по истории?! — Он смотрел на нее как на сумасшедшую. Алекс побледнела: до нее дошло, что она ляпнула. Однако на ум никак не приходила какая-нибудь правдоподобная отговорка.
— Ты бредишь? Ты больна? — всполошился раб.
Алекс покачала головой, не в силах вымолвить ни слова, оглохнув от звона и шума.
— Нет, со мной все хорошо, — выдавила наконец она, проглотив комок в горле. И отвернулась, чтобы посмотреть, как «Жемчужина» входит в гавань. Но тут же ее взгляд метнулся обратно к «Майе». Корсарский корабль приблизился настолько, что можно было уже различить стоявших на палубе людей. Сердце у Алекс учащенно забилось: где же, где Ксавье Блэкуэлл?!
— Он едет сюда! — вскричал Мурад. — Алекс, Джебаль едет сюда!
Она подняла глаза как раз в тот момент, когда Джебаль развернул жеребца в их сторону. На миг показалось, что он заметил ее в толпе и подбирается поближе. Алекс остолбенела. Сердце замерло. Она не смела даже дышать.
Однако Джебаль, как оказалось, просто пожелал перейти на их причал — судя по всему, «Майя» собиралась отдать швартовы именно здесь.
И все же он на секунду отвлекся от созерцания «Майи» и надменно окинул взором шумную толпу на пристани. Карие глаза остановились на ее лице.
Алекс низко опустила голову. Сейчас раздастся резкий окрик. Она лихорадочно пыталась придумать какое-нибудь объяснение своему пребыванию в гавани. Но в этот самый миг Мурад с неожиданной силой, приданной ему отчаянием, сгреб ее в охапку и, прежде чем она успела понять его намерения, утащил подальше в толпу.
— Мы возвращаемся домой! — крикнул он.
— Нет! — Алекс стала вырываться, выворачивая назад голову, однако вокруг теснилась огромная толпа, отгородившая ее от причала, заслонившая корсарский корабль — и Ксавье Блэкуэлла.
Мурад, не выпуская ее из железных объятий, потащил Алекс прочь.
Алекс обливалась безутешными слезами. Мурад сидел рядом, не в силах ее успокоить. Его лицо исказилось от тревоги, сожаления и раскаяния.
— Прости меня, Алекс!
Она лежала на животе, уткнувшись лицом в подушку. Все пропало. Боже милостивый, она ждала так долго и была так близка к тому, чтобы увидеть его! Только ради того, чтобы в последний момент ее уволокли прочь…
— Я виноват, Алекс, я ужасно виноват, но у меня не было выбора. Я старался тебя спасти! — увещевал Мурад, гладя ее по плечу.
— Знаю, — всхлипнула та. — Разве тебе не ясно? От этого мне еще хуже! Мурад, я должна была его увидеть!
Мурад промолчал. В его глазах читались обида и боль.
— Я не представляю, как это можно устроить, — наконец сказал он.
— А куда его теперь должны отвести? — спросила Алекс.
Вдруг в дверь постучали. На пороге стоял один из слуг Джебаля: господин желал немедленно поговорить со своей второй женой. Алекс испуганно вскочила: неужели ее все-таки заметили?
— Моя хозяйка больна, — сказал Мурад. — Ты же сам видишь, как у нее болит голова — она даже плачет от боли. Пожалуйста, передай господину, что она умоляет отложить беседу до завтрашнего утра. Я уверен, что к этому времени Лили Зохаре станет намного лучше.
Раб удалился, чтобы передать эту просьбу.
— Как ты думаешь, видел меня Джебаль? Или кто-то другой? А потом ему доложил?
— Надеюсь, тебя там никто не видел, — сердито откликнулся Мурад. — Алекс, тебе следует держаться подальше от этого твоего Блэкуэлла и уж тем более не покидать дворца в переодетом виде.
Алекс поджала губы и промолчала. Она не желала даже слушать о подобных вещах.
— Что с тобой, Алекс? — прошептал Мурад, сев рядом и нежно пожимая ей руку.
Она беспомощно посмотрела в любящие глаза.
— Я влюблена в него. Я никогда прежде не испытывала ничего подобного. Ты должен мне помочь, Мурад! — взмолилась Алекс.
Тот поспешно поднялся и проверил, не стоит ли кто-нибудь за дверью. Тщательно заперев ее, он осторожно заглянул за занавеси, проверил все окна. Наконец он заглянул на галерею. И лишь потом заговорил, понизив голос: