Пленница

Прикли Нэт

Кое-где по травяным зарослям ползали забавные мохнатые и пузатые насекомые с короткими декоративными крылышками. Они неторопливо тыкались головой в каждый бутон, громко чмокали и ползли дальше, оставляя за собой полосу примятой травы. Время от времени насекомые останавливались, начинали беспокойно топтаться, после чего громко и басовито чихали, распространяя по сторонам целые облака налипшей на бока пыльцы.

Размером насекомые ненамного превышали ос. Точно, так же, как у полосатых убийц, из кончиков упитанных брюшек торчали длинные и острые, вызывающие вполне понятное почтение жала.

Еще в траве

кормились мелкие — с руку размером — белые с зелеными пятнами гусеницы, и уж их-то восьмилапые не упустили, пожрав с такой скоростью, что движение колонн почти не замедлилось.

Чуть дальше от города начиналось редколесье: одиночно стоящие могучие дубы, клены с огромными разлапистыми листьями, высокие тополя — но не стройные и поджарые, как в городе Смертоносца-Повелителя, а с широкими обильными кронами. Вскоре впереди стала различима зубчатая стена соснового леса, но между ним и травяными лугами внезапно обнаружилось неожиданное препятствие: густая, как тростник, стена невысокого гибкого ольховника с частыми вкраплениями рябины и еще какого-то незнакомого правителю кустарника. Для пауков с их широко расставленными лапами — совершенно непроходимое препятствие.

Двухтысячная армия восьмилапых разбилась на две колонны: одна стала втягиваться в зеленый тоннель по утоптанной тропинке, уходящей в лес, другая двинулась по относительно широкой дороге, втиснувшейся между кустарником и отвесной горной стеной.

«Хорошее место для засады, — мелькнуло у Найла в голове. Поставить в конце тропы пару арбалетчиков и расстреливать выходящих смертоносцев по одному…»

Дравиг заметно содрогнулся, ощутив мысли правителя. Движение армии немедленно остановилось, а несколько пауков, успевших подкрепить силы гусеницами, взметнулись вверх по каменной стене — туда, где ни одна стрела не достанет — и умчались вперед на разведку.

Вскоре движение возобновилось — в ближайших окрестностях обнаружить врага не удалось. А еще через несколько минут восьмилапые вошли под тенистый полог соснового леса. Непроходимые заросли остались позади и пауки быстро разбежались в разные стороны — охотиться.

Посланник стиснул зубы, но промолчал. Смертоносцы не ели уже несколько дней. Впрочем, несколько дней голода для них — пустяк. Они способны обходиться без пищи месяцами.

Но вот многодневные переходы через пески и горы требовали много сил — а значит, и еды. Несмотря на близость врага Найл был вынужден разрешить своему войску рассыпаться в стороны в поисках пропитания.

Жители Приозерья, похоже, не очень жаловали вниманием окрестные леса, и дичи здесь водилось в достатке: крупные черные мухи, серые с темными полосами кузнечики, таящиеся в лесной подстилке слизняки, мелкие синие стрекозы. А еще — странные коричневые личинки размером с человека, медленно ползущие по соснам от корней к вершинам и начисто обгрызающие с деревьев кору. После личинок оставалась только крупнозернистая сухая пыль на земле, да устремленные ввысь, плачущие душистой янтарной смолой белые стройные стволы.

Правитель обратил внимание на темно-бордовые зернистые ягоды, рядком висящие на ветке низкого куста, сорвал одну и положил себе на язык.

— Ух ты, какая сладкая!

— Осторожней, мой господин, — предупредила Нефтис. — Они могут быть ядовитыми.

— Да ну, — не поверил Найл. — Они такие

сладкие, что сами в рот просятся. Если куст не хочет, чтобы его ягоды кто-то съел, зачем делать их вкусными?

Правитель быстро обобрал всю ветку, переправив ягоды в рот. Нефтис, которая четвертый день маковой росинки не имела, тоже сломалась и присоединилась к пиршеству своего повелителя. Наслаждаясь дарами леса, они совсем потеряли счет времени, а потому вмешательство Дравига оказалось для правителя неожиданным.

— Мы обнаружили их, Посланник!

— Кого? — не сразу сообразил увлекшийся Найл.

— Армию северян.

Старый смертоносец переслал мысленную картинку, и правитель увидел длинную колонну усталых воинов, бредущих по дороге вдоль горного отрога. Долгий поход в погоню за пауками явно не добавил отряду шерифа бодрости.

— Они далеко?

— Полдня пути.

— То есть северяне появятся здесь только поздним вечером?

— Или ночью. А если встанут на привал, то утром.

— Как твои воины?

— Многие еще голодны, — признал Дравиг.

— Ну что ж, — решительно махнул рукой Найл. — Значит, будем встречать их здесь. Ставьте паутину поперек дороги и уводите ее в лес, постепенно заворачивая вдоль гор. Только не очень близко, чтобы северяне не сразу заметили. Пусть сперва зайдут поглубже в «мешок», а мы их тем временем еще и сзади огородим.

— Обычную паутину ставить или ловчую? — уточнил Дравиг.

Разница состояла в том, что «обычная» паутина была заметно толще и очень плохо растягивалась. Смертоносцы использовали ее для строительства гнезд, создания коконов, для спуска с высоты или переправы с одного высокого здания на другое. Ловчая нить казалась намного слабее — значительно меньше в диаметре, она легко растягивалась во много, много раз. У жертвы создавалось обманчивое впечатление будто нить можно легко порвать — но она тянулась и тянулась, все сильнее затрудняя движение. Стоило в этот миг добыче хоть немного повернуться из стороны в сторону — и она оказывалась опутана нитью вокруг всего тела. Чем больше жертва трепыхалась и сопротивлялась — тем сильнее запутывалась, иногда полностью превращаясь в кокон без всякого участия паука.

Смертоносцы ловчих сетей не применяли уже много сотен лет. Теперь они охотились, полагаясь на ментальную силу своего разума — выпугивая дичь из укрытий импульсами страха, а затем парализуя волей. Однако искусство сознания тонкой и липкой нити пауки отнюдь не утратили — это мастерство сохранялось в их могучих телах на уровне инстинкта, как любовь к воздушным полетам или стремление к продолжению рода.

— Ловчую сеть плетите, — решил правитель, — но погуще. И ставьте ее в несколько рядов. Северяне не должны разглядеть вас за паутиной.

Успевшие перекусить восьмилапые тут же принялись за работу, короткими ударами кончиков брюшек прилепляя чистые и блестящие нити к скале, от нее натягивая к ближайшей сосне, потом опять к скале или к другой сосне — как взбредет в голову ткущему ловушку смертоносцу.

Быстро стало ясно, что поперек дороги и вокруг будущей ловушки вырастает не несколько стен, как задумывал Найл, а одна широкая, метров в пятнадцать, из беспорядочно переплетенных паутин. Однако ясно было и то, что подобное препятствие совершенно непроходимо для любого бескрылого существа.