Пленник королевы фей
Шрифт:
Пройдя анфиладой комнат, они спустились по длинной широкой лестнице и оказались на дне огромной каменной чаши. Откуда-то сверху, с высоты, лился яркий свет, так напоминавший солнечный, что Роланд, выйдя из тени, вскинул голову и, прищурившись, уставился в небо. Неужели, он видит солнце? После стольких дней…
Они стояли на краю просторной арены, усыпанной мелким песком, который под солнечным светом сверкал так, что больно было глазам. Со всех сторон арена была огорожена белокаменной стеной.
— Где мы?
— В школе фехтования Саттах Грозной! — ответила Мэбилон. — Тебе нравится,
На белом песке, меся его босыми ногами, парами и тройками сражались несколько десятков юношей. Их смуглые тела поблескивали то ли от пота, то ли от масла. Глаза горели, губы были плотно сжаты. Четкие движения принадлежали скорее солдатам, тренирующимся на плацу, чем ученикам школы фехтования.
Сама Саттах Грозная была тут же. Высокая, худощавая, смуглая, она неслышными шагами ходила между сражавшимися парами. Роланд вытаращил глаза, не веря тому, что видит- но Саттах была обнажена до пояса! Она была в серых лосинах, как кавалерист и мягких сапожках. Талию перетягивал широкий пояс с рядом бляшек, а выше лишь два ремня перекрещивались под грудью, да кожаные наручи закрывали ее руки ниже локтей. Развитые плечи и гибкое сильное тело одновременно притягивали взгляд — и отталкивали его. Светлые волосы Саттах Грозной на лбу были стянуты металлической пластиной, очевидно, заменявшей ей шлем. Прическа ее представляла простой «хвост». Вооруженная длинной, в рост человека, палкой с лезвиями на обоих концах, она, казалось, успевала следить за всеми, время от времен покрикивая на сражавшихся.
— В школе Саттах обучаются лучшие из лучших, — шепотом произнесла Мэбилон. — После испытания одни становятся моими телохранителями, а другие пополняют собой нашу непобедимую армию. Нет ни одного рыцаря, который не был бы учеником самой Саттах или одного из ее учеников.
Роланд кивнул, показывая, что принял к сведению ее слова.
Заметив зрителей, Саттах направилась к ним, не обращая внимания на то, что идти ей пришлось мимо сражавшихся. Но она успевала рассчитать траекторию полета любого меча или копья и делала шаг в сторону, даже не глядя, куда ступает. И ни разу не ошиблась.
Приблизившись, воительница отвесила короткий поклон. Ее узкие ярко-зеленые глаза задержались на лице Роланда, словно ощупывая его холодным взглядом.
— Моя королева, — голос у Саттах даже сейчас был низкий и хрипловатый, лишенный той музыки, которая звучала в голосах всех остальных фейри. Голос мужчины, наделенного отдельными признаками женского пола. — Благодарю за то, что почтили своим присутствием тренировку. В следующее полнолуние я буду готова представить вам лучших из лучших, тех, кто сможет пройти испытание в этом году.
— Я рада, Грозная Саттах, — кивнула Мэбилон. — И знаю — это будут доблестные воины.
— Может быть, вы желаете развлечься? Чем мне вас потешить? Устроить показательный поединок?
— Благодарю, но мой король желал бы благородным искусством фехтования развеять скуку, что его терзает, — вздохнула королева и нежным жестом погладила Роланда по руке. — Нет ничего труднее для мужчины, рожденного для войн, чем долгий мир.
Тот вздрогнул — Саттах взглянула ему в глаза. Роланду показалось, что воительница проникает мыслью в самые потаенные глубины его разума, копается в его памяти — он внезапно некстати вспомнил все поединки, в которых доводилось принимать участие, причем не полностью, а лишь отдельные фрагменты.
— Что ж…
Оборвав сама себя, Саттах Грозная оглянулась. Юноши все это время продолжали тренировку, не теряя темпа, но, видимо, кто-то из них слегка расслабился или допустил ошибку. Как бы то ни было, Саттах, забыв о королеве и ее спутнике, скользящим шагом ринулась вперед. Короткий резкий вскрик, взмах ее украшенного лезвиями посоха — и удар обрушился на спину нарушителя правил. Юноша упал на колени, не выпустив, однако, оружия. Поперек мускулистой спины его вспухла и поползла, истекая каплями, длинная царапина — одно из лезвий рассекло кожу.
— Наказан! — каркнула ему Саттах. — После тренировок — десять кругов с оружием в руках и на конюшни. Продолжать! Не спать!
Юноша поднялся, поклонился наставнице и снова встал в позицию. Кровь текла по его спине, но он не обращал на это внимания. А Саттах, как ни в чем не бывало, подошла к королеве и ее спутнику. Она улыбалась.
— Прошу простить, моя королева. Но за ними нужен глаз да глаз! Чем больше их бьешь, тем крепче они потом держатся… Эй! Мечи в ножны! На сегодня хватит! Встать в строй!
Команда была выполнена мгновенно. Некоторые из юношей не успели даже довершить прием. Они остановили свое оружие в воздухе и кинулись занимать места в шеренге. Даже тот, с царапиной, бросился вслед за остальными. Не прошло и полминуты, как все ученики замерли, выстроившись в одну линию. Все полуобнаженные, как их наставница, но в большинстве случаев босые или в легких плетеных сандалиях. Саттах прошла вдоль строя. У некоторых учеников на боках, плечах и руках виднелись царапины и порезы. Этим она приказала выйти из строя.
— Плохо. Очень плохо! — отчитала наставница раненых. — Вы не бойцы — вы малые дети! Еще один промах — и вы вернетесь к вашим семьям с позором! На конюшни! Остальные — свободны.
Ученики разошлись в разные стороны — те, кто не сумел избежать царапин в одну, те, кто оказался не ранен, в другую. Когда арена опустела, Саттах обернулась к Роланду.
— Посмотрим, на что вы способны, повелитель! Эй, паж! Оружие! Спату!
Один из мальчиков, которые молчаливыми услужливыми тенями сопровождали королеву, тут же выступил вперед и протянул ему на вытянутых руках обоюдоострый тонкий изящный меч. Роланд не слишком хорошо разбирался в оружии, но почему-то был уверен, что ему принесли не то. Но отступать было некуда, и он взялся за рукоять.
— Что ж, — Саттах Грозная тоже сменила оружие и стояла перед ним с насмешливой улыбкой на устах. — Посмотрим, каков ты в деле, повелитель!
Она атаковала — стремительно, легко, изящно, не делая скидок ни на свой пол, ни на опыт. Роланд попятился, не ожидая такого напора. Его учили владеть холодным оружием, но скорее потому, что так было принято. Да и боевому морскому офицеру стыдно никогда не прикасаться к абордажной сабле. Но эту технику боя он встретил впервые в жизни. Нервировало еще и то, что на него смотрят со всех сторон. Как будто он им что-то должен!