Пленник времени
Шрифт:
– Нет, нет, я слушаю тебя Васильич, просто я никак не отойду оттого, что увидел, - как-то отрешённо сказал Кулаков.
– А чего ты видел? – заинтересовано спросил Симаков.
– Потом, Васильич, потом, дай немного отойти, - попросил Генка.
– Ну, хорошо, потом, так потом, пошли к палатке, здесь больше делать нечего, - категорично заявил Симаков и тряхнул Генку за плечо, - пошли Гена.
Было около пяти часов утра, когда приятели разожгли костёр и поставили на огонь котелок с водой. Небо стало совсем светлым.
– Гена, нам надо скорее уходить отсюда. Смотри,
– Пора уже дождю. И так три дня погода нас баловала, - согласился Генка.
Дождь, всё-таки, застал приятелей, но к тому времени они спускались с перевала «Выпускников» и до зоны леса, где была знакомая им лесная полянка с родничком, оставалось пройти минут 10. Мокрая тропа стала скользкая, и спускаться по ней стало тяжело. Только приятели успели забраться под густую высокую ель, как дождь полил с такой силой, что тропа, по которой они только что спускались, превратилась в небольшую бурную речку. Сверкнула яркая вспышка молнии. Генка по привычке стал считать секунды. На четвёртой секунде раздался оглушительный грохот.
– Ого! Где-то совсем близко долбануло! – вздрогнул Генка.
– Смотри, какой град повалил! Давно я такого не видал, - Симаков присел, чтобы выглянуть из-под ели.
– Небесные силы гневаются! – пошутил Генка.
– Ну, что? Может под елью, и поставим палатку?
– предложил Симаков, - здесь пока сухо, да и достаточно ровно. На турбазу идти, смысла нет, уже поздно, да и по такой тропе спускаться, чего-то не охота. Только промокнешь, да выпачкаешься.
– Конечно, давай здесь, и заночуем, - охотно поддержал Кулаков, - Васильич, только честно ответь, ты есть хочешь?
– Я чего-то об этом даже и не думал, - задумчиво произнёс Симаков, - мы как утром чай попили, так больше ничего и не ели.
– Вот и я о том же. В прошлый раз, когда я один ходил, в 67 году, тоже есть не хотелось после посещения скал. Как будто энергия в тебя какая-то вливается. Бодрость появляется. Вот и сегодня, мы достаточно много отмахали, да ещё в каком темпе, а усталости не чувствуется, - сказал Генка, доставая и разворачивая палатку.
– Да, ты прав. Я совершенно не устал, но в такую погоду лучше в палатке и внутри спальника быть, чем возле костра. Не будем мы сегодня костром заниматься, да и под елью его не стоит разводить. Ставим быстренько палатку и вовнутрь, - весело сказал Симаков и стал помогать Генке, устанавливать палатку.
В какой-то момент, Генка зацепился за ветку ели вязаной шапочкой, которую не снимал с тех самых пор, когда они были возле скал. Ветка согнулась, а потом распрямилась и как пружина отбросила шапочку к ногам Симакова. Симаков наклонился, поднял вязаную шапочку и взглянул на Генку. Перед ним стоял совершенно седой Кулаков.
– Ты чего, Васильич? Чего ты смотришь на меня такими изумлёнными глазами?
– протянул руку за шапочкой Генка.
– Ничего, Гена, ничего. Всё образуется, - забормотал Симаков.
– Что образуется? Васильич? Что с тобой?
– забеспокоился Генка.
– Со мной всё в порядке, а вот
– вздохнул Симаков.
– У меня и были седые волосы. Немного, но были. Впервые появились после того, как Антон пропал, - пожал плечами Генка.
– А вот сейчас твоя голова стала белая, как снег, - Симаков отвернулся, чтобы Генка ни видел, как он смахивает слезу.
– Да ладно тебе, прикалываться, не первое апреля, - улыбнулся Генка.
– Нет у меня с собой зеркала, а то бы я тебе показал первоапрельскую шутку, - серьёзно сказал Симаков, - давай натягивай растяжки со своей стороны, пока я стойку держу.
– Пожалуйста, натянул, теперь ты со своей стороны натягивай, - кивнул седой головой Генка.
– А теперь рассказывай, что ты там увидел, - обратился Симаков к Генке, когда они удобно устроились в палатке.
– Ты же видел в нише Антона?
– спросил Генка.
– Ну, я его совсем не знаю, только с твоих слов. Если ты говоришь, что это был Антон, значит, так оно и есть, - уклончиво ответил Симаков.
– Я утверждаю, что это был он! Нисколько не изменился, правда, в нише было темновато, но я всё равно его узнал. А когда он повернулся и подошёл к выходу из ниши и стал чего-то говорить, у меня исчезли последние сомнения, - с жаром спорщика сказал Генка.
– До этого момента я всё видел и помню, а потом отвернулся, чтобы поднять фонарик и посветить внутрь ниши. Вот тут ты и закричал. Когда я подошёл к тебе, ниши уже видно не было.
– Вот-вот! Только ты отвернулся, как отражение Антона… Ты же отражение это видел?
– внезапно прервал свой рассказ Генка и спросил Симакова.
– Конечно, видел. Огромное, неподвижное. Странно как-то. Антон двигался, а его отражение не шевелилось, - вспоминал Симаков то, что ему удалось увидеть прошедшей ночью.
– Ну, так вот, только ты отвернулся, как это самое отражение превратилось в какое-то чудовище. Даже не могу объяснить, на кого оно было похоже. Я такого никогда не видел. Что-то напоминало китайского дракона из сказок и легенд. Когда-то давно, в детстве, у меня была иллюстрированная книга китайских сказок. Но там, на рисунках драконы были не страшные, я бы сказал, добрые. А тут появился монстр, который широко разинул пасть с огромными клыками и щёлкнул ими. Мне показалось, что я даже услышал этот звук сквозь преграду. Вот тут я и закричал от ужаса. Ощущение было такое, что этот монстр был готов сожрать Антона, стоявшего к нему спиной. Было очень жутко!
– передёрнулся всем телом Кулаков.
– Поэтому ты и поседел!
– подвёл итог Симаков.
– О том, что видели, никому ни слова. Надо придумать какую-нибудь правдоподобную историю, по поводу того, отчего ты поседел. У тебя какие-нибудь соображения на этот счёт есть?
– Ну, ты даёшь Васильич! Всего полчаса назад, сам мне сказал о том, что у меня голова седая. Когда было время думать? Вот давай сейчас, и подумаем, лёжа в спальниках, на ночь, глядя, - не злобно буркнул Генка.
– Давай попробуем сочинить чего-нибудь, нам чего-то придумать надо. Без этого никак нельзя, - Симаков поправил рюкзак удобней в головах и повернулся к Генке.