Пленник замка Зенды
Шрифт:
– Посол очень торопил меня, ваше величество.
– Постарайтесь убедить его, что надо набраться терпения. Сами ведь понимаете: если подозрение подтвердится, придется действовать очень осторожно. Мы не можем допустить скандала. Вы должны сегодня же вернуться в столицу!
Он покорно поклонился, а я, испытывая большое облегчение, догнал своих спутников. Теперь розыски моей скромной персоны приостановятся минимум на две недели. Начальник полиции даже сам не предполагал, насколько приблизился к истине. Стоило ему начать поиск – как это могло бы повредить
– Итак, с делами покончено? – спросила Флавия.
– Все в порядке, – ответил я. – А потому предлагаю повернуть назад. Иначе мы окажемся во владениях моего брата.
Мы и впрямь почти подъехали к замку. Остановившись, мы немного полюбовались крепостными стенами и живописной дорогой. Именно в этот момент на дорогу вышла похоронная процессия.
– Едем назад, – сказал Сапт.
– Я хочу остаться, – возразила Флавия.
Я подъехал к ней и осадил коня. Процессия приблизилась к нам, и теперь мы могли разглядеть ее. Впереди верхом ехали слуги, одетые в черные ливреи с серебряными гербами. За слугами двигался катафалк, запряженный четверкой лошадей. На нем стоял гроб, накрытый тяжелым балдахином. За катафалком ехал всадник. В беспросветно-черном одеянии, со шляпой в руке, он словно воплощал собою скорбь. Глядя на него, даже невозмутимый Сапт растрогался и обнажил голову. Мы не двигались с места. Флавия тронула меня за локоть.
– Наверное, это один из убитых дворян, – сказала она.
Я подозвал грума.
– Съездите и узнайте, кого хоронят, – приказал я ему.
Он тронул коня и подъехал к слугам. Я увидел, что они препроводили его к человеку, следовавшему за катафалком.
– Да это же Руперт Хенцау, – прошептал Сапт.
Теперь они подъехали достаточно близко, чтобы можно было разглядеть участников процессии. За катафалком и впрямь следовал Руперт. Он подал знак слугам, кортеж остановился, а сам он подъехал ко мне. На нем был костюм черного цвета, застегнутый на все пуговицы. Он отвесил мне почтительный поклон и вдруг улыбнулся. Я улыбнулся в ответ. Старина Сапт держал руку у левого кармана на груди, и Руперт наверняка не хуже меня догадывался, что прячет в этом кармане мой старший друг.
– Ваше величество изволит интересоваться, кого мы хороним? – вежливо осведомился Руперт. – Извольте: мы провожаем в последний путь моего дорогого друга Альберта Лоенгрема.
– Ах, милорд… – вздохнул я. – Поверьте, никто не жалеет об этом происшествии больше, чем я. Свидетельством тому – мой приказ, и я уж заставлю неукоснительно соблюдать его.
– Бедняга! – исполненным сочувствием тоном проговорила Флавия.
Руперт наградил ее таким восторженным взглядом, что, будь моя воля, я заставил бы его горько раскаяться. Но сейчас я не мог затевать новой ссоры и, едва сдерживая гнев, следил, как этот нахал явно ждет от принцессы знаков восхищения своей особой.
– Вы очень милостиво поступили, ваше величество, – сказал Руперт. – Я горько оплакиваю своего друга. Я вот только думаю, как бы не получилось, чтобы вскоре и других не постигла его судьба.
– Об этом каждому из нас не мешает подумать, – ответил я.
– Даже королям, ваше величество, – нравоучительным тоном произнес Руперт, и я услышал, как Сапт скрипнул зубами.
– Вы правы, – как можно спокойнее согласился я. – А как здоровье моего брата?
– Получше, ваше величество.
– Рад за него.
– Как только ему позволит здоровье, он приедет в Стрелсау.
– Так, значит, он все-таки еще болен?
– У него небольшое осложнение, – ответил этот нахал тоном, исполненным самой нежной заботы.
– Передайте герцогу Майклу, – сказала Флавия, – что я искренне желаю ему скорейшего избавления от неприятного недуга.
– Ах, ваше высочество, вы даже не представляете себе, как наши с вами желания совпадают, – сказал Руперт и снова смерил Флавию таким дерзким взглядом, что она покраснела от смущения.
Я поклонился, Руперт попятил коня и поехал туда, где ожидал его похоронный кортеж. Какая-то сила толкнула меня, и я поехал следом за ним. Он резко обернулся. Он явно боялся, что я нападу на него даже в присутствии принцессы и его собственных слуг.
– Прошлой ночью вы отважно сражались, – сказал я. – Обещаю: если вы выдадите целым и невредимым вашего узника, никто из нас не причинит вам вреда.
Он с усмешкой поглядел на меня и подъехал ближе.
– Не бойтесь, – сказал он, – я безоружен, а ваш дружок Сапт держит меня под прицелом.
– Я и не боюсь.
– В том-то и дело, будьте вы прокляты! – сказал он. – Я вам уже передавал предложение герцога.
– Я не желаю ничего слушать от Черного Майкла, – ответил я.
– Тогда послушайте, что предложу вам я. – Он заговорил тише. – Смело осаждайте замок, пусть первыми идут Сапт и Тарленхайм. И условьтесь со мной заранее о часе, когда вы выступите.
– Спасибо, милорд, – насмешливо проговорил я, – вы же знаете, как я вам доверяю.
– Да перестаньте вы, я вам дело говорю. Сапт и Фриц погибнут, Черный Майкл – тоже.
– Каким образом?
– Черный Майкл сгинет от пули, туда ему и дорога. Узник отправится по «лестнице Иакова» (вы же знаете о ней) прямиком в преисподнюю. И нас останется только двое. Я – Руперт Хенцау и вы – король Руритании.
Он помолчал. Потом заговорил снова, и голос его дрожал от возбуждения:
– Какая игра! Вы получите принцессу и трон, я – награды и благодарность вашего величества.
– Воистину в аду пустует место, пока вас носит земля! – возмущенно прошептал я.
– И все же подумайте, – не сдавался он. – Только прошу вас держать меня подальше от этой славной девчушки! – сказал он, указывая глазами на ту, которая была мне дороже всего на свете.
– А ну-ка замолчите, милейший!
Однако, как ни странно, злоба моя сейчас была скорее наносной. В откровенной наглости Руперта сквозило какое-то, быть может, ему самому неведомое обаяние. И я невольно улыбнулся.