Пленники Черного леса

Авласенко Геннадий Петрович

дёрнул поводья, поправляя сбившегося с ноги коня. – И этот мох! Почему он всё время

начинает шевелиться, как только мы к нему приближаемся?!

Предводитель по имени Гаай внимательно посмотрел на товарища.

– Ты у меня спрашиваешь, Рээб?

Рээб криво усмехнулся в густые усы.

2

– Да знаю я, что, если к нему не прикасаться, мох этот вполне безопасен! Просто…

как—то из себя выводит, что ли! А что следят за нами –

в этом у меня и сомнений нет

даже!

Привстав на стременах, он обернулся к воинам, окинул внимательным взглядом

мрачные их лица.

– Неужели никто из вас ничего такого не чувствует? Вот ты, к примеру, Стив! –

обратился он к юноше, ехавшему сразу вслед за ним. – Скажи, ты не ощущаешь ничего

странного?

Юноша смущённо пожал плечами.

– Тут всё странно! – сказал он звучным ломающимся тенорком. – Странно и… - он

замялся на мгновение, - и страшновато немного…

– Это точно! – пробормотал воин, ехавший вслед за юношей. – Выбраться бы

поскорее из проклятого этого места!

– Дожидайся! – угрюмо отозвался его сосед. – Хоть бы половина из нас дожила до

этого времени!

По колонне воинов пробежал невнятный ропот недовольства, но, под

угрожающим взглядом обернувшегося Гаая, быстро смолк.

– Доживём! – Гаай внимательно обвёл взглядом угрюмые фигуры воинов…

некоторые под этим его пристальным взглядом невольно подобрались, выпрямились в

сёдлах, но таких было явное меньшинство… основная масса воинов не подняла даже глаз

на грозного своего начальника. – А тебе я вот что скажу, Рээб! – обратился Гаай к своему

напарнику. – Постарайся, как можно меньше внимания обращать на какие—то там свои

ощущения, а уж тем более, комментировать всё это вслух! – он помолчал немного и

добавил уже более миролюбивым тоном: - Ты просто устал, как и мы все!

– Устал, это верно! – согласился Рээб. – Пора делать привал!

– Рано ещё!

Гаай дёрнул поводья, понукая уставшую лошадь, и Рээбу ничего не оставалось,

как проделать то же самое.

Дождь к этому времени уже почти прекратился, но светлее в лесу не стало, скорее,

наоборот. День подходил к концу, густой вязкий полумрак вокруг всадников с каждым

новым мгновением становился всё гуще, всё непрогляднее. Пора было и в самом деле

подумать о привале и ночлеге, тем более, что как раз слева от колонны виднелась очень

удобная для ночного отдыха поляна. С трёх буквально сторон густо поросла она высоким

колючим кустарником, из тех, которые так не любит всякая потусторонняя ночная

нечисть… тут выходила самая настоящая крепость и более удобного для ночлега места

даже трудно было себе

представить. Радовало усталых путников ещё и то обстоятельство,

что неподалёку от поляны, с противоположной от дороги стороны, поблескивала довольно

прозрачной водой то ли канава, то ли небольшая лесная речушка.

– Привал! – полуобернувшись, крикнул Гаай. – Спешиваемся!

Усталые

воины не заставили упрашивать себя дважды. Сворачивая

последовательно, в порядке строгой очерёдности, на поляну, они тотчас же соскакивали с

измученных лошадей, сразу же торопливо освобождали их от сёдел и тюков. Затем,

соблюдая всяческую осторожность, под бдительной охраной четырёх воинов,

вооружённых арбалетами, коней отвели на водопой… лишь после этого, стреножив, их

пустили пастись на самую дальнюю от входа сторону поляны. Травы на поляне, впрочем,

почти не оказалось, но колючий кустарник по её краях, несмотря на устрашающую свою

внешность, имел множество сочных, длинных и совершенно не колючих даже плодов, чем

и не преминули тотчас же воспользоваться умные животные.

Устроив таким образом лошадей, люди принялись устраиваться сами. Посреди

незащищённой стороны поляны воины, несмотря на сырую погоду, быстро и сноровисто

развели внушительных размеров костёр. Рядом с ним предусмотрительно был

приготовлен порядочный запас топлива, с таким расчётом, чтобы его хватило на всю

3

долгую ночь. Пока несколько воинов занимались этим, все остальные, исключая двух

предводителей, всячески укрепляли естественную живую изгородь вокруг поляны, срубая

мечами и топорами колючие ветви и осторожно вплетая их в самых уязвимых местах

изгороди. Покончив со всем этим нудным, но необходимым делом, воины сели ужинать,

причём ужин был общий и порции, весьма скудные и совершенно одинаковые, достались

как каждому из воинов, так и обоим предводителям.

Каждая такая порция состояла из половины чёрствой ржаной лепёшки и узкой

полоски солёного подвяленного мяса неизвестного происхождения. Одни воины,

проголодавшись, уничтожали скудный сей ужин за один, как говорится, присест… другие

же, такие же голодные, тем не менее, как бы стремясь растянуть удовольствие,

откусывали хлеб и мясо маленькими кусочками. Впрочем, прошло совсем немного

времени и даже у них от ужина остались одни лишь приятные воспоминания. Тогда,

вздыхая и проклиная вполголоса гиблые эти места, воины принялись укладываться на

ночлег. Измученные долгой дорогой, люди просто ложились на холодную промозглую