Пленники чёрного метеорита. HЛO из Грачевки(Фантастические повести)
Шрифт:
Тихон раскрыл глаза и прислушался. Утренний воздух был полон неясных звуков. Почему-то вспомнилась ночь под Грачевкой, когда они впервые увидели тарелку. Что-то большое то ли шелестело, то ли поскрипывало рядом.
Левка торопливо вскочил и, подпрыгивая на одной ноге, принялся натягивать брюки.
— Ты чего? — с испугом озираясь по сторонам, спросил Павел. Ему почудился далекий гул и дрожание земли.
— Ничего… — шепотом ответил Левка. В глазах его стоял такой ужас, что у Пашки
То, что случилось в следующую минуту, никто из них впоследствии не помнил.
…Стронулась и поехала из-под ног земля. Задрожала, струями уходя в небо, скала. Неподвижной во всей этой карусели оставалась некоторое время лишь тарелка. Да и то Пашка впоследствии убеждал друзей, что она плыла им навстречу, словно пыталась помочь.
Последнее, что ясно запечатлелось в памяти Тихона, — был Пашка, стоящий уже возле тарелки. Обернувшись, Тихон увидел Левку. Тот отстал, перекосившись под тяжестью полотняного мешка.
— Брось! Брось! — заорал Тихон и яростно рубанул воздух рукой.
Почти за самой Левкиной спиной черный смерч поднимал в небо песок и камни.
В следующий миг земля расступилась под ногами Тихона, и он полетел в черную пустоту. Пытался сохранить равновесие, размахивал руками, задевал не видимые во тьме колючие ветви, невесть откуда появившиеся тут… Ему даже удалось на миг задержать падение. Но эта невидимая опора с хрустом подломилась, и Тихон рухнул на землю, покрытую странным колючим ковром.
Прямо на ноги ему с писком свалился Левка. Упал возле самого лица полотняный мешок.
Еще не веря в прочность опоры под собой, ребята затихли.
В темноте неясно проступили контуры деревьев. Шумел ветер, поскрипывали стволы, да где-то высоко, в стороне, стонало и выло что-то, сокрушая ветви.
Тихон осторожно пошевелился. Кисть левой руки заломило от нестерпимой боли. Не удержавшись, он замычал.
— Что? — встрепенулся Левка.
В этот момент захрустело в вершине ближайшего дерева, затрещали обламываемые сучья и на землю рухнул Пашка. Вскочил и, выставив перед собой руки, словно играл в жмурки, заметался в чащобе. При этом Пашка не переставал выть испуганно и жалко.
— Э-э! — окликнул его Тихон.
Павел мгновенно оборвал «пение» и с такой силой рванулся к друзьям сквозь колючую стену, что сухие ветви брызнули в стороны.
— Куда т-ты… — замычал от боли Тихон, когда Русаков налетел на него.
Но Пашка не слышал. Он был вне себя от радости. Он хлопал себя по коленям и радостно, заливисто смеялся, отходя от пережитого ужаса одиночества. Наконец успокоился и затих, вглядываясь в темноту.
— Где это мы? — спросил он.
— Действительно… — сквозь зубы процедил Тихон.
Левка уже ощупывал его руку. И хотя делал
— Нда-а… — заключил осмотр Левка. — На перелом похоже. Ударился?
— Ч-черт его знает, — прижимая руку к груди, простонал Тихон и посмотрел вверх, где в разрывах туч перемигивались звезды.
Нелепость ситуации, в которую они попали, требовала осмысления, и некоторое время все трое молчали, отбиваясь от полчищ комаров.
— Землетрясение, — нарушил молчание Пашка. Он для себя уже все решил.
— Цунами… — высказал предположение Левка.
— Угу, — остервенело царапая спину здоровой рукой, согласился Тихон. — И вулкан еще. Землетрясение, цунами и вулкан — это уже хорошо будет. Куда же это нас занесло? Что-то не помню я такого места в нашем лесу…
— Зато комарье родное, — отозвался Левка, отбиваясь от кровососов и одновременно выискивая что-то в траве.
Вскоре он подошел, неся несколько сухих веток.
— Костер, что ли? — обрадовался Павел. — Есть спички?
— Шины делать…
— К-какие шины? — удивился Пашка и посмотрел по сторонам.
— На руку Тихону, — пояснил Левка.
В освещенном проеме окна был виден силуэт Граковича. Голос его слышался из кроны ближайшей яблони, куда Сеня повесил динамик временной связи.
— Ну, что?
— Все, — ответил Кирилл и начал сворачивать брезентовую палатку с инструментом.
— Кто ножовку-то брал? — спросил Сеня, выходя из «резиденции».
Никто не ответил ему.
— А часы чьи? — потряс Сеня часами на потертом ремешке.
— Не мои, — хмуро отозвался Бастров и, повернувшись к яблоне, спросил: — Ну что, обрываю?..
— Обрывай, — ответила яблоня голосом старшего инженера Граковича.
— Кто остается сегодня?
— Моя очередь, — ответил Кирилл. — Тяни!
Гракович кивнул головой и в траве зашуршал телефонный провод.
— В последний раз спрашиваю: чьи часы? Может, Граковича?
Игорь посмотрел на часы в руках Сени:
— У него электронные, к тому же изысканный «скус». Станет он носить такие…
— Кого-то из наших, — ответил Волков. — Я их недавно видел.
— А ножовку какой дурак притащил? — спросил Сеня.
Он так и стоял с ножовкой в одной руке и часами в другой.
— Клади сюда! — просипел Кирилл и развернул брезентовую палатку с инструментами.
— И не было у нас никогда такой ножовки, — продолжал ворчать Сеня. — С инициалами-вензелями… Пэ Рэ… Это кто такой?
— Говорил же я, что Агафон с пилами работает, — спотыкаясь и зевая на ходу, попытался пошутить Игорь. — Вот и ножовку припас.