Пленники дорог
Шрифт:
— Скот! — это было единственное, что я смогла выдавить из себя через сведенные ненавистью губы.
— Что, деток пожалела? Это понятно: такие великовозрастные дуры, как ты, весьма сентиментальны и слезливы. Чего иного можно ожидать от самок — эрбатов, которые не могут иметь потомства? И запомни, что сдохнут они, эти сопляки весьма неприятно как для себя, так и для тебя, а я, со своей стороны, сделаю все, чтоб их смерть протекала у тебя на глазах. Ощущения получишь незабываемые. Надолго воспоминаний хватит. Хочу, чтоб ты знала, какие последствия будет иметь каждое из твоих непослушаний, или желание надерзить мне, или же попытка ослушаться моего приказа. В таком случае перед тобой каждый раз будет разворачиваться одно и то же… Что именно? Сейчас увидишь. И в будущем подобное будет происходить с каждым из тех, к кому ты будешь испытывать хоть малейшую привязанность или дружеские чувства. Если и это не поможет сбить с тебя хотя бы внешнюю спесь, то я прикажу доставить сюда кое — кого из тех, кого ты знала в своей прежней, деревенской жизни, и все повторится по-новой… Так что находись в приятном предвкушении до утра. Кроме того, я приготовил тебе немало сюрпризов. Но это будет потом. А сейчас я покажу тебе, каким образом я сохраняю свою молодость и здоровье, тем более, что к этому вопросу ты проявляла неподдельный интерес… И заодно знай, как из-за твоего неповиновения будут подыхать такие вот сопляки…
Он подошел к замершим от страха мальчишкам. Несколько долгих секунд он с мерзкой улыбкой рассматривал почти не дышащих от ужаса детей, а затем его палец уперся в сторону постаравшегося сжаться в комок Зяблика.
— Ты!
То, что произошло дальше, я не могла представить себе самых ужасных снах. Ничего более отвратительного и омерзительного я жизни своей не видела! Хотя, думаю, не я одна… Но видеть такие непотребства недопустимо ни в коем случае! Никакая нормальная психика подобного не выдержит! Пусть наш поселок и находится в глубинке, но некоторые страшные слухи долетают и до него. Нет, я, конечно, и раньше слышала про то, что на свете существуют и садисты, и извращенцы, но чтоб все это сочеталось в одном лице, и применялось в отношении маленького ребенка!.. Тех немыслимых извращений и мук, что вытворял с несчастным малышом мерзкий колдун, описать словами просто невозможно… Да и не надо! Ах ты, скот!.. Хотя при чем тут бедные животные? Им подобного и в голову не придет, а если бы вдруг и пришло, то другие животные при том его просто-напросто загрызут, чтоб своим присутствием не позорил стаю благородных животных! Такое с подобными себе может вытворять только человек, причем из тех, кого уже нельзя назвать человеком. Ну да, колдуны же не считают людей равными себе. Мы для них являемся чем-то вроде скота, только чуть более разумного… Грязная фантазия колдуна была настолько неуемна, а крики истязаемого Зяблика настолько страшны, что от отвратительного зрелища, разворачивающегося перед моими глазами, я едва не сошла с ума! Лучше бы он меня убил, чем заставлял смотреть на такое! Колдун понимал, что может по-настоящему причинить мне боль! И самое невероятное состояло в том, что я никак не могла потерять сознание! На меня напало безумие, я рвалась, кричала, умоляла, осыпала проклятиями колдуна, но все видела, все понимала… Можно сколько угодно закрывать глаза и твердить себе, что подобного на свете просто не может быть, и это просто кошмар наяву, но крики и слезы терзаемого Зяблика жгли меня, как огнем, ввинчивались в мои уши с таким чувством, будто туда заливали расплавленное железо… От чувства собственного бессилия изменить хоть что-то, или же невозможности помочь несчастному мальчику мне было еще хуже!
Не знаю, когда я провалилась в столь ожидаемое мною забытье… Но до того я успела увидеть и услышать почти все… Но чем видеть и слышать такое, лучше родиться слепым и глухим!
И в себя я пришла быстро. Как я поняла, за колдуном только — только закрылась дверь, и снаружи чуть слышно скрипел задвигаемый засов. Сквозь медленно расплывающиеся пятна перед глазами я пыталась увидеть, что сейчас твориться вокруг меня… В душе росла надежда, что все, виденное мной до обморока — это просто кошмар из того темного мира, к которому я уже стала привыкать…
Хотя на улице был уже вечер, но, тем не менее, заходящее солнце своими лучами пробивалось сквозь редкие щели в крыше амбара, и этот неяркий свет давал возможность рассмотреть то, что творится внутри. С трудом повернув голову, я увидела, что насмерть перепуганные мальчишки беззвучно плачут, а Кисс чуть ли не насквозь прокусил себе нижнюю губу. Мы все по-прежнему были крепко привязаны к брусу. Да уж, веревок они не пожалели… Каждого из нас чуть ли не сплошь в веревки замотали: и захочешь — не выберешься.
Где же Зяблик? Заставила себя посмотреть прямо, туда, где еще минуту назад стоял колдун. Напротив нас лежало обнаженное тельце, обтянутое сухой кожей. Да нет, не тельце. Это куда больше напоминало древний высохший скелетик, на котором по непонятной причине оказалась старая серая кожа. Нет, то, что сейчас лежит на полу, не может быть чудесным маленьким мальчиком с ясными глазами! Это труп давным — давно умершего древнего старичка, который по недоразумению природы оказался очень маленького роста! Вон, у него даже волосы на голове совсем седые, а у Зяблика были светлые кудряшки… Как бы отвечая на мой вопрос, раздался лишенный эмоций голос Кисса:
— Некоторые из темных магов считают, что жизнь и молодость из жертвы лучше и быстрей можно высосать в том случае, если тот человек мучается…
За эти дни я успела немного изучить Кисса, его привычки и поведение. Такой голос у него бывает лишь в том случае, когда он взбешен, и сдерживается из последних сил…
— Это… Зяблик?
— Да. Вернее, то, что осталось от него после того, как колдун забрал себе его жизнь. В очередной раз подправил свое здоровье и продлил молодость за чужой счет…
— Это по моей вине… Это я виновата… Но за что он с ним так?!
— Не казни себя. Думаю, колдун так же поступал и многими другими… Просто нам было наглядно показано то, что этот… извращенец делает за закрытыми дверями. Мне кажется, что у него за плечами не одна сотня таким образом загубленных жизней… И детских, и взрослых…
— Что? — я не узнала звуки, вылетающие из собственного горла. Это был хриплый сдавленный рык, а не мой голос…
— Лиа, я в своей жизни слышал немало разговоров о колдунах… Думаю, во много раз больше, чем доносилось до тебя. Одно время меня это интересовало… И многое из услышанного подтверждалось… Видишь ли, любой, будь он хоть трижды колдун, с годами стареет. Законы жизни и смерти одинаковы для всех. Понятно, что каждому из нас хочется долгие и долгие годы оставаться молодым, красивым, здоровым… Способов продления молодости совсем немного, и почти все они, скажем так, противоречат естественным законам жизни…
— Не понимаю… Или же просто не хочу понимать…
— Видишь ли, то, что мы сейчас видели, не особо поощряется даже в Нерге. Продлять свою молодость и поправлять здоровье подобным образом не так уж безопасно и для самого колдуна. Это как особая форма наркотика: привыкаешь к постоянным подпиткам жизненных сил со стороны, и с годами обходиться без них становится просто невозможным. Да и организм привыкает к постоянным вливаниям посторонних сил, и начинает требовать для себя все новые и новые жизни. Колдун как бы привязывается к источнику молодости и определенным способом попадает в зависимость от своего стремления вечно оставаться молодым и здоровым, полным сил. Он пойдет на все, лишь бы раздобыть себе очередную партию молодых жизней и в очередной раз укрепить свое здоровье. Тут есть еще одна особенность: чем старше такой колдун становится годами, тем больше и больше ему требуется чужих жизней для поддержания своей молодости и силы… Без постоянного жизненного притока со стороны тот, кто находится на подобной подпитке, может очень быстро постареть. Я уже сказал: природу не обманешь, она возьмет свое, как бы ты ни старался. И, по сути, это такая же зависимость, как и у любителей серого лотоса! Только те не могут жить без порошка, а эти — без чужих жизней. Вдобавок ко всему такие… способы продления здоровья и молодости накладывают определенный отпечаток на психику того, кто этим занимается — высасывает чужие жизни. Ты сама видела, насколько обесценивается в их глазах человек…
Про это, Кисс, мог и не говорить! Мне и так многое понятно, без твоих пояснений… То, что сейчас скопилось в моей душе, нельзя было назвать просто злостью. Слишком слабое название того, что я испытывала… Это было всепоглощающая, давящая, захлестывающая ненависть, равной которой я не знала никогда в жизни! Когда-то я испытывала нечто отдаленно похожее: это произошло еще в моем родном поселке, когда впервые поучила зятька скалкой… Именно тогда у меня что-то сломалось в душе, и я перестала быть баттом… Но по сравнению с моей нынешней ненавистью то давнее чувство даже рядом встать не может! Во мне просто плескалось море ненависти, отчаяния, яростной злобы… Отдаленно, краем сознания я понимала: если все это выльется в приступ, то он будет страшен, и неизвестно сколько продлиться по времени…
Так, значит, Адж — Гру Д'Жоор, — в бешенстве подумала я, — значит, ты уверен, что отныне я у тебя в руках? Думаешь, что все знаешь о людях, считаешь их кем-то вроде безответного скота, которым можно пользоваться по своему желанию? Считаешь, если людей еще и припугнуть, то они в дальнейшем и не пикнут, кто бы и что бы с ними не творил? Да, долгие годы общения с теми беззащитными, кого ты безбоязненно убивал, создали у тебя обманчивое впечатление обо всех людях! А напрасно… Ты слишком презираешь нас, и слишком высокого мнения о себе, чтоб принимать большинство из людей всерьез. Зря. Излишнее самомнение погубило многих, и ты — не исключение… Дерьмо такое, в моем случае ты упустил кое-что из виду! Я тоже многое знаю о тебе, и обладаю некоторыми познаниями из тех наук, что вложил в меня твой приятель, и кое-какими умениями… Не знаю, правда, зачем он это сделал, экспериментатор недоделанный! Помнится, хотел что-то доказать Адж — Гру Д'Жоору, или же у него в отношении меня были совершенно иные планы… Впрочем, ответ на этот вопрос уже не столь важен! Пока предок скрывал от меня эти самые возможности, колдун мог одержать надо мной верх, но не сейчас!..