Пленники компьютерной войны

Выражаю свою благодарность за работу над этой книгой: Акико Моги, Масару Моги, Джеки Аллеи, а также преподавателям и студентам Высшей Школы Катку, Япония, и Шотландского Колледжа, Аделаида

Хочу поблагодарить многочисленных читателей, приславших письма со своими идеями о продолжении книги

— Тадаима! — мелодично пропела Мидори, входя в квартиру, где она жила вместе со своим отцом в Осаке. Наступил последний день зимней четверти, и на душе у нее было необыкновенно радостно и хорошо. Десяти­дневные каникулы и праздник Нового года были её лю­бимым временем в году.

Недавно ей исполнилось пятнадцать лет, и усталость от напряженной учебы давала о себе знать. Как и все ее друзья (за исключением Кейко, вовсе не имевшего честолюбивых помыслов), Мидори хотела закончить школу в числе лучших учеников. Она решительно настроилась поступить в Тодаи — Токийский университет, хотя конкурс был огромным и до окончания школы ей предстояло пройти сложнейший курс подготовки для абитуриентов. Но на десять дней можно было отвлечься от школьной рутины. На каникулах она планировала плодотворно по­заниматься дома, укрепить свои познания в физике. Ми­дори улыбнулась, развязав ленточку, стягивающую ее длинные волосы, и встряхнула головой, позволив им сво­бодно рассыпаться по плечам.

— Окери-насаи, — услышала она голос отца из каби­нета.

Мидори была рада, что он дома. В последнее время она слишком часто приходила в пустую квартиру, по­скольку отец допоздна работал в лабораториях «ЕЗ». Де­вушка бросила свою школьную сумку на кровать (после поездки с отцом в Америку они предпочитали традици­онную европейскую мебель) и заглянула в кабинет.

Отец лихорадочно работал в кабинете за компьютер­ным сервером, глядя на монитор покрасневшими от ус­талости глазами. — Что ты делаешь, ото-сан?

Профессор Масахиро Ито повернулся и взглянул на свою дочь. Проведя пальцами по волосам, он снял очки и почесал кончик носа. Он так и не ответил на ее вопрос и неожиданно заявил:

— Я решил, что мы поедем встречать Новый год к твоей бабушке.

— В Итако?

Отец Мидори вырос в префектуре Ибараки на другом конце Токио, на равнине Кенто. После женитьбы он переехал на родину супруги, в Осаку. Мидори жила здесь до семи лет, но после смерти матери они с отцом на два года отправились в Америку. Четыре года назад, когда дочери исполнилось одиннадцать, они вернулись в Япо­нию. Дважды или трижды в год они навещали мать профессора Ито, но обычно ездили не в зимнее время.

Мидори удивили слова отца, она нахмурилась и спро­сила:

— Что-нибудь не так?

— Нет! — Его ответ прозвучал, пожалуй, слишком бы­стро.

— Папа, — тихо сказала она.

— Ну... может быть, — он повернулся к компьютеру, несколько секунд молча смотрел на экран, потом доба­вил: — Я решил уйти из «ЕЗ».

— Хонто ни? Что ты собираешься делать? Вернуться назад в клинику?

Масахиро-сан работал в отделении компьютерной ди­агностики, но, после того как его жена умерла от рака, больничные стены стали тяготить его. В Америке он ув­лёкся

экспериментальными формами программирова­ния, и это стало направлением его работы в «ЕЗ» — ком­пании, которая официально называлась «Истерн Экспериментал Электроникс».

— Пожалуй, пора бросать и эту работу, — устало произнёс профессор Ито, постучав пальцем по клавиатуре. — Я и так уже зашел слишком далеко.

— Ты пишешь новую игру?

— Я пытаюсь стереть ее. Заодно собираюсь уничто­жить все копии предыдущих игр.

— Папа, но это же были потрясающие игры! Мне они так нравились!

— Произошло что-то неладное. — Он пару раз подви­гал мышью и стал печатать на клавиатуре.

— Тебе не следовало посылать игры тому мальчишке из Австралии. Он так глупо играл в них, что мог запороть всю программу!

— Мидори. — В тоне отца послышались строгие нот­ки. — Такие выражения не подобают воспитанной леди.

— А я и не леди, — сказала дочь. Она использовала «ори» — грубое, мужское значение слова «я», которым часто пользовалась в общении с подругами. Необходимость пользоваться «женским языком» раздражала уче­ниц.

Масахиро-сан поморщился.

— Отправляйся собирать вещи, — произнес он. — Возьми побольше тёплой одежды. Ты знаешь, как холодно зимой в старом доме.

Мидори посмотрела на него, собираясь возразить, но потом кивнула. «Вот и конец моим занятиям по физи­ке», — подумала она, понимая, что сейчас не время го­ворить об этом, и направилась к дверям.

— Мидори, — позвал её отец.

— Нан да йо? — Она снова заглянула в кабинет.

— Не говори никому из своих друзей, куда мы отп­равляемся.

— Что же я скажу им?

— Скажи, что уезжаешь к родственникам, но не уточ­няй, к кому именно.

Мидори тихо подошла к отцу. Она смотрела на его затылок, на его худые, сгорбленные плечи. Обычно его облик чем-то напоминал дикого ястреба (дочь немного была похожа на родителя), но сейчас профессор выглядел как ястреб, оказавшийся в клетке, печальный и поко­рившийся своей участи.

Девушку охватил прилив нежности к отцу. Он был таким гениальным, но таким беззащитным! Ей хотелось обнять его, но в их семье не было принято проявлять свои чувства. Мидори всегда завидовала своим амери­канским друзьям, свободным от таких условностей.

— Что происходит, папа?

Профессор Ито был расстроен, он печально уставился на экран.

— Пожалуй, стоит рассказать тебе. До сих пор я де­лился с тобой всеми своими заботами. Сейчас в «ЕЗ» на меня оказывают большое давление, чтобы изобретенные мною игры я еще и приспосабливал для широкой продажи на рынке. Но это слишком опасно. Мне не следовало испытывать игры на живых людях... Короче говоря, я не дал согласия на их продажу. И решил, что будет лучше уничтожить их все до единой.

— Очень жаль! Только из-за того, что эти австралий­ские ребята выбирали не так, как нам бы хотелось...

— Но такой выбор сделал бы каждый,— перебил Ми­дори отец.— Мне казалось, что я хорошо разбираюсь в западной культуре, но совершил серьезную ошибку. Те­перь нужно ее исправить. Только вот...

— Что? — Дочь взглянула на экран через его плечо. Как раз в этот момент напечатанные команды исчезли, и появились два иероглифа, черные на серебристом фоне. «Шинкей». «Нервная система».