Пленники подземного тайника. В глубинах пещер. Том II
Шрифт:
— Около 5 тонн, — почему-то шепотом сообщил он.
— Даже, если ты ошибся в десять раз, все равно хорошо, — «выставил ему оценку» Шараф. — А теперь давайте хорошенько запомним место — и в путь. Завтра же вернемся сюда с флягами. Хотя нет… Лошадей нужно или ишаков привести. Как такую уйму меда унесем?
Назад Арменак предложил идти низом, по ущелью, берегом реки. Ребята согласились и, не теряя времени, двинулись в обратный путь.
Вот это находка!
И на обратном
Обратный путь показался намного труднее и дальше. Ущелье, по которому шли, петляло на каждом шагу, и часто ребята снова оказывались там, где уже были час тому назад.
— Смотрите… Архары, — остановился Шараф.
Ребята взглянули туда, куда он показывал, и увидели стройных, мирно пасшихся красивых животных.
— Те же антилопы. Охота на них запрещена. Благородные животные, — с видом знатока изрек Арменак.
Двинулись дальше. Откуда-то сверху, из-за скалы, доносился сердитый клекот орла. Миновали заросли шиповника, рябиновую рощу, с трудом поднялись по сыпучему щебню на перевал. Отсюда открывалась чудесная картина, будто выписанная кистью талантливого художника. До снеговых шапок, казалось, рукой подать. И тут же, чуть ниже, большие зеленые пятна — заросли ореха, миндаля, диких яблок. Неподалеку, с шумом, мириадами брызг падал ручей. Над ним клубилось светлое облако. Ребята долго стояли, не отрывая глаз от горной панорамы и не произнося ни слова. Голоса здесь были совсем лишними: можно было спугнуть эту красоту. Наконец, Шараф махнул рукой: пошли! Тропинка неожиданно оборвалась и дальше пришлось продвигаться по отполированным веками и водой камням.
Солнце мягко опустилось на вершины гор, заливая их нежным розовым светом. Теперь и пасека недалеко, но засветло не дойти, а в темноте можно сорваться в пропасть да и по камням много не напрыгаешь, когда темень — хоть глаз коли. Шараф поделился этими своими соображениями с ребятами, и друзья стали выбирать место для ночлега.
И тут Шараф схватился за голову. Ведь вот же грот, где прятал старик свой турсук! Значит, лагерь совсем рядом, но все равно нужно переночевать здесь. Вдруг удастся поднять завесу над тайной?
— Привал, — скомандовал Шараф.
Сбросили рюкзаки. Много времени заняла заготовка дров. Искали сушняк, а угловатые кривые стволы низкорослых елочек, затейливо выгнутых ветром, крепче дуба или карагача.
— Ребята, сюда! Смотрите, что нашел! — вдруг крикнул Арменак. Шараф и Саша тут же подошли. На ладони у Арменака шевелился голенький птенец. Он пронзительно пищал, широко раскрывая клюв. Арменак торопливо снимал с его красненького тельца муравьев, а те и не думали спасаться бегством, впившись в беспомощного малыша.
— Этого вылупыша я видел, — безучастно произнес Саша. — Тоже мне птица! От муравьев отбиться не может!
— А почему не поднял? Видишь, как его облепили? — возмутился Арменак.
— Все равно не выживет, — махнул рукой Саша. — Его все равно мать с отцом сами из гнезда теперь выбросят.
— Дубина! — сердито крикнул Арменак и с презрением глянул на товарища. Сняв с птенца муравьев, отдуваясь и пыхтя, залез на дерево и осторожно водворил его в гнездо.
Саша не стал ужинать и молча начал устраиваться спать. На землю бросил куртку, под голову — рюкзак. В его ушах все еще звучала брошенная не на шутку рассердившимся Арменаком «дубина».
— Ты что, так хочешь ночевать? — поинтересовался Шараф, передвигая костер ближе к выходу. Ничего не ответив, Саша повернулся на другой бок.
— Встань, сделай подстилку из сухой травы, — властно произнес Шараф.
— Тепло, — отмахнулся было Саша, но, взглянув на Шарафа, нехотя поднялся.
— Это сейчас тепло, а ночью — дрожжи вовсю продавать будешь, — вслед ему бросил Шараф.
Камнем с гор на землю упала темнота — густая, тяжелая, какой она бывает только в горах.
Друзья на месте отодвинутого костра устроили ложе. Полуметровый слой из хвои и травы покрыли брезентом.
— Вот теперь будет не только мягко, но и тепло от разогревшихся камней, — довольно произнес Шараф.
Рядом, закрывая вход в грот, полыхал новый костер.
Лишь только ребячьи головы прикоснулись к рюкзакам, в пещере послышалось ровное посапывание: тяжелый дневной переход, усталость давали себя знать…
— А может, ночи и не было? — сквозь сон услышали ребята Сашин голос. — Смотрите! И на улице солнце, и у нас в пещере солнце!
— А вот и луна, — протирая глаза, показал Арменак на большое серое пятно под самым потолком грота.
— Что за луна? Там, кажется, ниша? — вскочил Шараф. — Интересно, интересно…
— Интересный факт, — в тон ему многозначительно произнес и Арменак.
— Не могу заглянуть туда! Высоко! Подсадите! — крикнул Шараф.
Ребята, согнувшись и уткнувшись лбами в стену, подставили ему спины. Шараф взобрался на выступ скалы и, подсвечивая лучиком фонаря, заглянул внутрь.
Там в глубине лежали кошмы, седла. Все было под толстым слоем пыли.
«Здесь кто-то бывал, но, видно, давно», — подумал он.
Светлый экранчик забегал по бугристым стенам. В эту пещеру-грот, как заключил Шараф, был только один вход. Просунул голову, а потом и весь забрался вовнутрь и потянул за угол кошмы.
— Отойдите! — крикнул вниз.
Арменак и Саша выбежали из пещеры. Полуистлевший войлок рассыпался в руках, но же Шараф сбросил его вниз. В первые минуты Шараф ничего не мог увидеть, сотрясаясь от безудержного чихания.
— Что там такое? — кричали ему ребята, но в ответ только слышалось все то же: апчхи!