Пленники солнца
Шрифт:
Улыбнувшись, приоткрыл глаза, чувствуя, как в груди перехватило дыхание от предвкушения встречи. Место рядом со мной пустовало. В одно мгновение радость испарилась, сменившись разочарованием. Протянул руку перед собой, ощупав холодную простыню. Неужели всё действительно оказалось лишь сном? Приподнялся, уткнувшись лицом в подушку рядом, и закрыл глаза, вдыхая запах летнего ветра перед дождём, запах Маи. Он окутал меня, проникая в поры и заставляя проснуться каждую частицу тела, щекоча изнутри и сбивая дыхание. Я застонал от удовольствия, не в силах насытиться этим ароматом. Пчёлка точно была здесь.
Никогда и не с кем другим я не перепутаю её запах. Сколько лет я в тайне смаковал его, стараясь довольствоваться тем, что имею, и умирая внутри от невозможности стать к ней ближе, и тем самым стирал с горизонта присутствие любого другого парня,
Пчёлка относилась ко мне как брату, доверяя свои мысли, мечты, и я не мог обмануть её ожиданий, извратив наши отношения банальным желанием заполучить её для себя, лишив дружбу невинного света, придающего ей ещё больше особенности. Казалось, стоит переступить черту, и магия будет разрушена, отдалив нас друг от друга, вместо того чтобы сблизить. Ещё будучи подростком, я считал влечение к Мае, необходимость в её близости и постоянном присутствии лишь временным помутнением, пережив которое, всё должно было вернуться на свои места. Поэтому, стиснув зубы, позволял ей влюбляться в других, играть с ними в отношения, и вместо того, чтобы отговорить её впервые подарить своё тело сопливому ублюдку, в которого, как ей казалось, она была влюблена, молча напился, надеясь, что после этого больше не буду думать о ней так, как не должен был, утешаясь мыслями о душе Маи всегда принадлежащей мне. Никто и никогда не сможет стать для неё настолько же близким, как я.
Несмотря на все попытки самовнушения и целую вереницу девиц, пытающихся помочь отвлечься от единственной, к кому тянулся всем своим существом, не смог перерасти свои чувства к ней. Наоборот. Они пропитали меня полностью, растекаясь по венам, став не просто влечением или любовью, а настоящим преклонением. Всё, что касалось Пчёлки, будоражило меня, каждое слово, взгляд, идея волновали и вызывали восхищение. Я смотрел в её изумрудные глаза и не мог отвести взгляда, утопая в них, каждый раз удивляясь, как кто-то может быть настолько совершенным. Даже совершаемые Маей глупости не могли заставить меня всерьез злиться на неё. На кого угодно, только не на неё. Она была моим идеалом женщины.
Единственное, что действительно выводило меня из себя – парни, которых она пыталась любить и которые не стоили даже ногтя с её пальца. Я понимал, что ни один из них не сможет сделать её счастливой, но терпел их присутствие, скрипя зубами, ради Пчёлки, зная, кто в конечном итоге будет с ней всегда. И ни разу Мая не пыталась мне дать почувствовать себя забытым или отодвинутым на второй план.Это грело душу, помогая смириться с тем, что не могу быть с ней так, как хотелось бы, с тем, что ни одна женщина в моей постели так и не смогла переключить моё внимание на себя, с тем, что рано или поздно появится в её жизни тот, кто отберёт у меня Пчёлку навсегда. И как бы жестоко или отвратительно это не выглядело с моей стороны, но я был готов сделать всё во избежание возникновения у неё настоящих чувств к другому. Вот только до сих пор не хватало смелости рискнуть всем и вынуть сердце из груди, отдав ей во владение. Я слишком сильно боялся потерять Маю.
А вчерашний вечер в клубе, несмотря на успешное открытие, был похож на кошмар, когда я увидел на танцполе её, целующую Лекса. Я знал, что сукин сын давно положил глаз на Пчёлку, поэтому расставил все точки над «и», ещё пока мы были детьми. Все мои друзья знали, что Мая под запретом, и старались держаться от неё в стороне. Хотя я постоянно ловил их плотоядные взгляды, обращенные к ней. Но когда я увидел их там, среди толпы, готовых запрыгнуть друг на друга, меня словно оглушило. Я приготовился разорвать ублюдка на части, наплевав на то, что он мой лучший
Не слыша и не видя ничего вокруг, только их трущиеся друг о друга тела, я даже не помнил, как вытащил их из толпы. Во мне всё бурлило от ярости. С трудом сдерживаясь от того, чтобы не начать драку прямо посреди зала, велел мерзавцу приготовиться к разговору. Он понял, как именно будет протекать эта беседа. Но прежде всего требовалось выяснить ситуацию с Маей. Всё случившееся совершенно не походило на неё. Она не относилась к тому типу девушек, что вешались на мужиков и были готовы к сексу без обязательств. Нет. Таких, как она, сначала водили на свидания, начинали встречаться официально и только потом получали доступ к телу. Но её инцидент с Лексом прошлым вечером не укладывался в моей голове, как и многие другие моменты. Почему она не рассказала о расставании с парнем, с которым прожила почти год, и почему, чёрт возьми, она была готова отдаться Лексу? Неужели у неё до сих пор остались к нему чувства? Даже спустя столько лет? И почему я этого не видел, а она утаила от меня свои эмоции?
В голове крутились тысячи вопросов, разрывающих изнутри. Переполненный злостью, я должен был справиться с ней, прежде чем разговаривать с Пчёлкой. Но гнев вперемешку с растерянностью – гремучая смесь.
И все события, последовавшие после, стали полным откровением. Злость и агрессия Маи не только не успокоили меня, а погрузили в ещё большее бешенство. Казалось, что за все годы нашей дружбы я ни разу не видел её такой, и это пугало меня. Что такого могло с ней произойти, от чего Пчёлка пребывала в подобном раздрае? Я винил себя в недостаточном внимании к ней. Погрузившись в подготовку к открытию клуба, я практически не замечал ничего вокруг, и тем не менее, всегда находил время выслушать её и был рядом, когда она просила. Тогда в какой момент я упустил такие значительные перемены в ней?
Признание Маи разорвало воздух, словно снаряд, поразивший своим осколком меня в самое сердце. Смысл сказанного ею сначала не доходил до меня, витая над головой, но не касался сознания. Тысячу раз мы произносили слова любви друг другу. Ведь в действительности любовь всегда жила в нас и была взаимной. Во всём мире не существовало никого, настолько близкого и важного, как она – для меня, и я – для неё. Потому всегда считал, что Пчёлка вкладывает в свои слова чувства, испытываемые сестрой к брату, к лучшему другу, к родственной душе. Оттого, когда она сказала там, на парковке, о своих эмоциях, я даже в самых смелых фантазиях не мог представить об истинном смысле услышанного. И даже увидев её глаза, наполненные болью, отчаянием, страхом и той самой любовью, сжигающей и меня долгие годы и, в то же время, заставляющей совершать новые шаги и двигаться дальше, мотивируя стать кем-то лучшим для неё и только ради неё, решил, будто неправильно читаю Пчёлку, и мой разум выдает желаемое за реальность. Более того, я находился в ужасе. Казалось, что она отталкивает меня, устав терпеть мои выходки и наконец-то осознав, кто именно причастен ко всем её неудачам в личных отношениях. Я лишь слышал слово «слишком» и то, насколько наша дружба давит на неё. От этих слов стало так больно дышать, словно лёгкие наполнились ледяной водой, разрывающей их изнутри. А потом Мая сказала о предложении, сделанном её бывшим, и тогда я наконец-то чётко осознал, как был близок к тому, чтобы потерять её навсегда. И затем…затем мир перевернулся с ног на голову. Страх, сменившийся неуверенностью в правдивости услышанного, шок и осознание того, насколько я был слеп и глуп, попусту теряя наше с ней время, нахлынули на меня словно цунами. Пока новая реальность приживалась в моей голове, Мая убежала прочь, и вот тогда я понял, что больше не имею права медлить ни минуты, ни даже чёртова мгновения. Поймать, прижать, ответить, успокоить и никогда не выпускать из рук. Именно так нужно поступить.
И снова проклятые обстоятельства лишили меня этой возможности, оттягивая, так необходимый нам двоим, момент искренности. Отправляясь вниз разбираться с инцидентом и вынужденный оставить её в растрёпанных чувствах и в слезах дожидаться меня, так и не получив ответа, не мог радоваться её признанию. Никогда не получалось спокойно воспринимать даже её грусть, тем более не выходило игнорировать плач. Особенно когда сам стал причиной её печали, чего старался избегать годами и готов был растерзать любого, посмевшего обидеть мою Пчёлку.