Пленники старой Москвы
Шрифт:
Взглянув на предоставленные документы, паспортистка спросила:
– Прописываться?
– Вы же видите…
– Заполните, – на стойку перед Катериной лег формуляр.
Приступив к его заполнению, она вдруг спросила:
– А если я попрошу вас выяснить, куда переехала семья, которая прежде жила в нашей квартире?
– Только через запрос.
Катерина продолжила заполнение формуляра и между делом сказала:
– Такая молодая, а уже бюрократка.
– Кто – бюрократка? – у паспортистки выгнулись брови.
– Вы. –
– Подождите! – паспортистка прервала словесное извержение. – При чем здесь инструкции?
– Сами сказали, нужно писать запрос.
– Вот и пишите, а я все найду.
– Сейчас?
– Когда же еще? – Паспортистка ткнула пальцем в листок под стеклом. – Вот образец.
Катерина записала нужную информацию и протянула в окошко. Девушка прочитала:
– Фаина Евгеньевна Глейзер, Лилия Глейзер… Отчество Лилии знаете?
– Нет.
– В каком году они проживали в вашей квартире?
– Съехали в тысяча девятьсот пятьдесят втором.
Пару минут паспортистка нажимала на клавиши. Потом объявила:
– По ним нет никаких данных.
– Что значит – нет? – удивилась Катерина.
– Вижу Белоцерковских, вижу Еремину, Ротенберг, еще несколько человек… Куда уехали Глейзеры, сказать не могу.
– Они в пятьдесят втором переехали.
– Говорю вам: их нет.
– Я вам не верю.
– Ну, знаете… – Девушка развернула монитор к Катерине: – Сами смотрите.
Она пробежала глазами.
– Теперь вижу.
– Прописываться будете?
– Буду.
– Тогда не задерживайте очередь, заполняйте ваш формуляр.
Из паспортного стола Катерина вышла в полном недоумении, но со столичной пропиской в паспорте.
По дороге в квартиру подумалось, что Инна Михайловна – женщина с богатой фантазией. Потом она предположила, что информацию потеряли при оцифровке. Ни та, ни другая версия не вписывалась в понимание ситуации. Катерина была уверена: здесь что-то не так. Эта уверенность зиждилась на ее интуиции, которой она привыкла гордиться.
Кстати, к вопросу об интуиции: Катерина понимала, что Герман соврал, но предпочитала мнимое неведение мучительным приступам ревности. Она придерживалась народной мудрости: не буди лихо, пока оно тихо, и чувствовала себя предельно комфортно.
Войдя в квартиру, Катерина заметила, что с полом уже закончили.
– Я ждал вас, – сказал Исаев.
– И я пришла, – оптимистично сообщила она.
– У нас небольшое ЧП.
– Вы не поверите, мне уже интересно. Что на этот раз?
– Сегодня утром я привел сюда новую бригаду строителей. Ребята решили прибить крючки для одежды…
– Ну?..
– Начали прибивать их в кладовке…
– И что дальше?
– Дали пару раз молотком по задней
– И?..
– Стенка упала.
– На них? – испугавшись, Катерина побежала в конец коридора.
– Нет! – Исаев подался за ней.
– Ну, показывайте. – Она сунула нос в кладовку.
– Смотрите… – Прораб подошел к задней панели и сдвинул ее в сторону. – Когда-то здесь была дверь.
– Здесь был черный ход, мне говорили.
– Дверь сняли, проем закрыли панелью. – Он выглянул на лестницу черного хода. – Этой ночью кто-то расковырял ее и влез в квартиру.
– Зачем? – Катерина удивленно округлила глаза.
– Я не знаю. Ваша квартира – вы разбирайтесь. Заявляйте в полицию, жалуйтесь участковому.
– Поверить не могу…
– Не можете? – Исаев взял ее за руку и вывел на тесную площадку черного хода. – Смотрите! – он показал на свежие сколы. – Вот, вот и вот! Вскрыли, зашли, а потом наскоро прикрепили панель степлером.
– У вас пропал инструмент? – озаботилась Катерина.
– Инструмент на месте.
– Зачем же сюда лезли?
– Говорю: ваша квартира – вы разбирайтесь.
Катерина разозлилась. И разозлилась в первую очередь на себя.
– Мне все надоело! Не буду никуда заявлять! Забейте все к чертовой матери, и дело с концом!
– Что ж, вам виднее. Сегодня прикажу заложить проход кирпичом.
Катерина пошла к выходу. Задержавшись у входа в комнату Глейзеров, зашла внутрь. Подошла к печке и открыла чугунную дверцу. Заглянув туда, спросила Исаева:
– Куда делась зола?
Он глубоко вздохнул.
– Ну, знаете… Только за этим я еще не следил!
Глава 19
Лицо врага
«Кто забрал из печки золу?» – на первый взгляд глупый вопрос.
Катерина не собиралась обсуждать эту историю ни с кем, кроме Исаева. Но, даже спросив у него, пожалела. Прораб наверняка посчитал ее сумасшедшей. Или еще хуже – зажравшейся бабой, которая сдерет десять шкур за пепел в печи.
Это бессмысленное событие совпало с проникновением в квартиру и наводило на определенные мысли, развитие которых грозило перерасти в новую версию. И вряд ли этой версии суждено получить подтверждение. Расследование смерти рабочих застряло на простом медицинском диагнозе, который оказался важнее здравого смысла.
Почувствовав кураж, Катерина позвонила следователю Кирпичникову:
– Это Трубникова из квартиры на Мясницкой…
– …где умерли трое рабочих, – продолжил Николай Александрович. – Как поживаете?
– Плохо!
– Что такое? – с каких это пор Кирпичникова стало беспокоить ее «поживание»?
– Сегодня ночью кто-то влез в нашу квартиру.
– Надеюсь, ничего не украли? – вопрос был формальным, он хорошо знал, что воровать было нечего, разве что известку со стен.
– Золу из печи, – Катерина шла напролом.