Пленники старой Москвы
Шрифт:
– Почему не арестовали Викторию Флерову? Она была исполнителем.
– Флерову использовали вслепую. Она не знала, что в духи добавили яд. – Жорес между делом кивнул. – Знаю, вы с ней говорили. Но не думаю, что она рассказала что-нибудь интересное. Флерова – женщина определенного сорта: эгоистичная и развращенная.
– Ошибаетесь, – заметила Катерина. – Она рассказала все.
– С чего бы это вдруг? – удивился Жорес.
– Ей приснилась Лиля Глейзер. На Флерову это сильно подействовало, и она решила облегчить душу.
– Я был прав, – заметил Жорес, – Вам нужно работать в органах!
– Это вас
Жорес послушно продолжил:
– Когда Берия узнал, что его женщину, его собственность отравили – у многих головы с плеч полетели. Помимо того, что он расправился с участниками заговора, он приказал создать антидот батрахотоксина. Для этого создали экспериментальную лабораторию. Нечто вроде филиала печально известной «Лаборатории Х», которая находилась в Варсонофьевском переулке. С той только разницей, что в ней изобретали не яд, а противоядие батрахотоксина.
– Где располагалась эта лаборатория? – спросил Картавин.
– Не догадываетесь? – Жорес кивнул Катерине: – В вашей квартире.
– Не может этого быть! – вырвалось у нее.
– Может, – коротко заметил Жорес. – Лилия Глейзер была в очень плохом состоянии. Ее решили не трогать. Они с матерью остались жить в своей комнате. Остальных жильцов расселили.
– Что же, лабораторию создали только для того, чтобы спасти Лилю Глейзер? – спросила Катерина.
– Не думаю, хотя и не исключаю. Возможно, Берия хотел, чтобы ее спасли. Может быть, опасался за себя самого. Его тоже могли отравить. Зная этого человека, его трудно заподозрить в сентиментальности. У него был свой, весьма специфический взгляд на любовные отношения между мужчиной и женщиной. Так что никто уже не узнает, какова была истинная причина создания этой лаборатории. Свидетелей не осталось.
– Что было дальше? – спросил Картавин.
– Квартиру разделили на две части. Жильцов расселили. Глейзеры остались в своей комнате. В квартиру завезли оборудование, препараты. Для работы с ядовитыми веществами соорудили мощную вентиляцию. Были оборудованы три палаты, куда помещали подопытных…
– Кого? – удивленно переспросил Герман.
– Заключенных, приговоренных к высшей мере. Их сначала травили, а потом проверяли экспериментальные образцы антидотов. Как я понимаю, если бы антидот удалось разработать, его немедленно ввели бы Лилии Глейзер.
– Теперь я понимаю, для чего в дверях были глазки. – Катерина испуганно взглянула на мужа, тот пересел ближе и обнял ее за плечи.
– Насколько мне известно, подопытные пациенты умирали как мухи. По ночам их выносили в ящиках, грузили в машины и увозили. Вопросами безопасности руководил полковник Безруков, он, кстати, жил в этой квартире. Я в прошлый раз уже говорил…
Громкий звук заставил всех оглянуться. В дверях гостиной с трясущимися губами стояла Инна Михайловна. У ее ног валялся поднос и осколки фарфоровой посуды.
– Вы – бесчестный человек! Вы наговариваете на моего отца! Он не мог заниматься такими делами! – у нее подкосились ноги. Старуха упала в обморок.
– «Скорую»! – крикнула Катерина. – Кто-нибудь, вызовите «Скорую помощь»! – она бросилась к Инне Михайловне.
К тому времени,
– Забираем. Ей срочно нужна госпитализация.
Катерина дала врачу свой номер телефона и попросила сообщить, в какую больницу отвезут Инну Михайловну. Он же посоветовал привезти ей самые необходимые вещи.
Оставшись в чужой квартире, все четверо снова прошли в гостиную. Катерина собрала осколки и вытерла пол.
– Плохая примета, – сказал ей Жорес.
– Почему?
– Нельзя мыть пол после отъезда человека.
– Я не мыла, а просто вытерла, – Катерина села на стул.
– Ну, что? Будем заканчивать? – поинтересовался Жорес.
– Ты еще не все рассказал, – напомнил ему Борис.
– Ах, да… Вас интересует история с чемоданами. Закончилось все весьма тривиально: антидот не нашли, и Лилия Глейзер скончалась. Но я не могу с предельной точностью воспроизвести дальнейшие события. Могу только предположить.
– Кто убил ее мать? – спросила Катерина.
– От нее избавились как от ненужного свидетеля. Отравили батрахотоксином. Он был под рукой.
– Почему их не вывезли в ящиках, как остальных?
– В ящиках вывозили тех, кого фактически уже не было, – приговоренных к смерти. Лиля и ее мать не были таковыми. Я думаю, что вся эта история с чемоданами была придумана для того, чтобы повесить их смерть на банду «Черная кошка», которая тогда была на слуху. Трупы обязательно должны были найти, но не сразу.
– А для чего туда подложили их паспорта?
– Нетрудно догадаться: для того, чтобы трупы опознали.
– Чем же все это закончилось?
– Лабораторию разогнали, квартиру перевели в разряд конспиративных. Про это я уже говорил. – Жорес встал. – Предупреждая следующий вопрос относительно склянки с ядом, отвечаю: я не знаю, как она попала под пол. Нетрудно догадаться: если в помещении работали с ядами, одна ампула могла закатиться под половицу. – Жорес обратился к Катерине: – Я не случайно вам намекал, чтобы вы освободили квартиру. В ней осталось слишком много улик. В грудах мусора под полом могли остаться другие ампулы, в спрятанной аппаратуре со времен конспиративной квартиры – опасные записи. Все случилось из-за неразберихи и путаницы, которая была в недрах нашего ведомства в девяностых годах. Тем не менее вы должны понимать, что за мной стоит аппарат. Сила, которой никто не в силах противостоять. Благодарите вашего друга Картавина и держите язык за зубами. Что касается квартиры – решать вам. Сможете в ней жить – живите. Я бы не смог.
Покачав головой, Катерина сказала Жоресу:
– Как-то в разговоре вы сказали, что этих троих рабочих убило время. И что у смерти не было выбора. Но я вам говорю: у преступников есть реальные имена и фамилии.
– Этих людей давно нет в живых, – заметил Жорес.
– Их имена нужно предать огласке.
– И что это изменит?
– Если об этом узнают, такое больше не повторится.
– Вы – идеалистка. Но это симпатично.
– Не вам об этом судить! – выпалил Герман.
– В таком случае мне лучше уйти. – Жорес посмотрел на Бориса, тот кивнул, и он, не попрощавшись, направился к выходу.