Плетельщица снов
Шрифт:
– Берегись тех, кто светится в темноте, да? Двенадцать, тринадцать… ух, смотри, какой красавец полетел!
Некоторое время они молчали, потягивая лимонад.
– Как – получается новый сон? – спросил наконец Чалмис. – Сделала столько, сколько надеялась?
Анайя помедлила с ответом.
– Да, актуализация идет очень гладко.
– И тем не менее у тебя нет желания похвастаться успехами. Что тебя тревожит? Но если я лезу не в свое дело…
– Нет-нет… А что, я выгляжу встревоженной? – обеспокоенно спросила она.
–
Анайя поморщилась.
– Да… Ты прав, конечно. – Она протянула руку и слегка коснулась Чалмиса. – Этот сон скорее… антиафродизиак.
– Для начала сойдет. На какую тему?
Анайя заколебалась, борясь с искушением, но через некоторое время поддалась ему.
– В основном о смерти. Это частный заказ. И довольно зловещий. Слушай, вообще-то мне не разрешено об этом говорить, но…
– Но? – иронично повторил Чалмис. – Кажется, я знаю, что означает «но». Сейчас ты заставишь меня поклясться хранить молчание, а потом все выложишь.
– Если ты добавишь: «Это так по-женски», я тебе врежу, – пообещала Анайя. – Но… Чалмис, это действительно леденящая кровь история, и дело не только в образном ряде сценария. И чем дольше я над ним работаю, тем более зловещим все становится.
Она описала ему визит Рудольфа Кинси, а завершила рассказ тем, что принесла Чалмису сценарий и переносную лампу.
Анайя с тревогой наблюдала, как ее друг читает страницу за страницей. Закончив, Чалмис перевернул пачку листков и углубился в сценарий снова. Она уже внутренне сжалась, ожидая услышать упреки в том, что согласилась на такой заказ, но первые слова Чалмиса, когда он закончил чтение в третий раз, застали ее врасплох:
– Ты заметила, что эта штука задумана в виде бесконечной петли?
– Что? Не могу представить, кому такое может понадобиться… Разумеется, сюжет идет по кругу – тут я с тобой согласна. Прежде мне казалось, что это нечто вроде художественной аффектации. Может, этот тип начитался романов двадцатого века?
– Это лишь впечатление. Но все же… что ты знаешь о заказчике?
– Только то, что уже сказала. Напоминает жуликоватого адвоката. Но кто я такая, чтобы судить других?
– О, ты бываешь весьма восприимчивой и наблюдательной, когда перестаешь витать в облаках. Впрочем, для тебя это процесс не вполне осознанный.
Анайя задумалась: считать ли его слова комплиментом?
– Итак, ты не сможешь с ним связаться, если захочешь, – размышлял вслух Чалмис. – Ни адреса, ни номера фона, а контракт у вас устный – кстати, ты уверена, что тебе вообще заплатят?
До сих пор такая жуткая мысль даже не приходила ей в голову.
– Короче, ты даже не знаешь, действительно ли это его настоящее имя. Твоя проблема в том, дорогая моя, что ты слишком честна. Даже не представляю, откуда у тебя подобное прямодушие. Воспитание тут явно ни при чем.
Анайя выпрямилась.
– Что еще за оскорбления?! А ты сам кто такой? Преступный гений, затаившийся в центре паутины интриг?
Чалмис ухмыльнулся:
– А что ты предпочтешь услышать?.. Ладно, вернемся к сути. Да, я согласен, заказ очень необычный и зловещий, но то, что тревожит меня больше всего, тебе, похоже, даже в голову не приходило. Но ты была там, а я нет. Не надо отдаваться во власть предположений.
– Чалмис, как по-твоему, стоит мне этим заниматься? – серьезно спросила Анайя.
– О небо, ну и вопросики ты мне задаешь! Это же твоя работа. Мне-то не нужно зарабатывать на жизнь, так какое я имею право давать советы тем, кому это требуется? Но…
– Но? – передразнила его Анайя.
– Можно причинить человеку вред, используя фили-сон? Тут у тебя преимущество, ведь я не представляю, что это такое.
– Конечно, есть такие, кто смотрит сны слишком часто, потому что не может оторваться от полюбившихся кассет. Но я не вижу, чем «ощущалки» в этом отношении отличаются от прочих развлечений. На мой взгляд, даже самые отвратительные фили-сны приносят больше пользы, чем вреда: во сне можно вести себя как угодно, и никто от этого не пострадает.
– За исключением воздействия на душу, которое могут оказать подобные видения.
– А как такое можно измерить? Нет, я все же думаю, что «ощущалки» есть лишь новый способ заниматься все тем же старым и привычным.
– Тогда ты ответила на собственный вопрос.
– Могла бы и догадаться, что ты не станешь на него отвечать.
Он вернул ей сценарий и с любопытством спросил:
– А этот твой мистер Кинси не произвел на тебя впечатления человека, для которого все это, – он показал на листки, – любимейшее развлечение?
– Нет, – задумчиво ответила Анайя. – По-моему, для него подобное – слишком большая роскошь. У меня создалось впечатление, что он чей-то агент.
– Я тоже так подумал. Любопытная головоломка. Мне будет интересно узнать, чем эта история закончится. Позвони мне, когда вернешься в Рио.
– Неужели ты подойдешь к фону? – рассмеялась Анайя.
– Только если позвонишь ты, дорогая.
Анайе наконец удалось уговорить себя отбросить сомнения, и за следующую неделю она завершила сочинение сна. Обычно окончание работы приносило ей облегчение, но сейчас она ощущала себя скорее вымотанной, чем удовлетворенной, подобно ныряльщику, глотнувшему воздуха после слишком долгого пребывания под водой. Прекращение боли вовсе не равнозначно удовольствию. И все же она гордилась своим мастерством. Анайя обладала ясным и образным воображением, полным поэтической силы, и щедро приправила этой силой получившийся сон. Кроме того, ее ждали деньги.