Плейбой
Шрифт:
– Мне все равно. Я пойду… Можно я оставлю вам пакет? Потом еще вернусь.
– Антоша, возьми вот плащ деда моего. Сними свое пальто и надень вот сапоги, – предложила она и выставила перед ним пару резиновых сапог. – Сходи, милок, сходи. Она перед смертью тебя часто вспоминала…
Антон надел плащ с сапогами, переложил в другой пакет бутылку коньяка и кое-что еще из продуктов.
– Я найду ее, – сказал бледный Антон. – Я найду…
Слева при входе на старое деревенское кладбище он нашел могилу матери – небольшой холмик и крест с табличкой. Антон подошел ближе и, закусив губы, крепился, стараясь не разрыдаться, но не выдержал, и слезы сами брызнули из его глаз. Он стоял и ревел, как мальчишка, как в детстве, когда мать его ругала за провинности. Он сжал кулаки и тихо прошептал:
– Какой я подлец, как я себя ненавижу! Тварь я последняя. – Он присел рядом с могилой и положил руку на покосившейся крест. – Прости меня, мама, что так все получилось, но я не мог поступить иначе. Я просто не мог выдержать той обстановки, что тогда была у нас в доме. – Антон положил на холмик немного конфет и хлеб, открыл коньяк и отхлебнул прямо из горла несколько глотков, поставил рядом бутылку. – Пусть тебе будет земля пухом. Спасибо тебе за то, что ты меня родила. – Он встал и еще долго смотрел на ее могилку, молчал. – Я всегда буду помнить тебя. Извини, что не приехал проводить тебя в последний путь. Прости за все меня такого, какой я есть.
Антон стоял, опустив низко голову, вспоминая свое детство, мать и все самое хорошее, что у него осталось в памяти с того времени.
Капли дождя и слез катились у него по щекам. Он поправил старый, выцветший от времени венок, и поклялся, что обязательно еще к ней приедет, перекрестился и направился обратно в деревню.
– Ну, поговорил с матерью? – встретила на пороге его старушка.
– Да, – вздохнул Антон и опустился на табурет. – Спасибо вам, что вы все мне рассказали. А что сейчас с нашим домом?
– Пока там никого, но правление хочет вселить туда одну женщину с детьми, она у нас в колхозе работает.
– Ну и правильно. Я претензий не имею. Пусть живет, – сказал Антон и выложил на стол из пакета продукты. – Это пусть останется вам, помяните мать. Какой она ни была, но для меня она всегда останется матерью.
Старушка всплеснула руками от обилия продуктов на столе.
– Это вам. Вспомните ее и не судите. – Он встал. – Ну, мне пора.
Старушка проводила его со двора и, облокотившись на калитку, еще долго смотрела ему вслед.
В номере Антон долго не мог придти в себя. Мир ему казался совершенно ненужным и жестоким. Хотя он давно не был близок с матерью, теперь для него было все кругом пусто и одиноко. Он спустился вниз в ресторан и заказал себе водки, выпил, покурил и снова вернулся в номер, не раздеваясь, упал на большую кровать и заснул.
Он пришел в себя около восьми вечера, вышел на балкон и снова закурил.
Внизу бурлила Москва, возвращая его в обыденный ритм существования. Антон вдыхал прохладный вечерний воздух, наслаждаясь той жизнью, которая его окружала. Его невозможно было уже вернуть к прошлому – он это понимал. Надо было жить настоящим, биться за свое существование, добиваться своего и верить в будущее. Почему-то сейчас он вспомнил Кирилла, потом Владимира Сергеевича…
«Все же повезло мне в жизни, – думал он. – Ведь меня окружают хорошие люди, без которых, как без родных, я не представляю своей жизни. Спасибо Всевышнему, что еще терпит меня за то, что я творю на этом свете. Значит, есть где-то рядом мой ангел-хранитель!»
Антон не сомневался: все, что было совершено с тех пор, как он покинул родной дом в малолетстве, – правильно, иначе не быть ему сегодня в Питере, в фирме, не знакомиться и не общаться с замечательными людьми и, самое главное, не быть бы тогда ему самим собой.
В свои неполные двадцать пять лет он поднялся довольно высоко и считал своим долгом вытянуть самого дорогого для себя человека – Кирилла, который и без того уже показал себя, делая успехи, никогда не забывая добро Владимира Сергеевича и своего друга. В этом сейчас Антон видел цель своей жизни. Ну, а те принципы, которые он поставил перед собой и не желал нарушать, стали для него законом.
Идиотская мысль, которая засела у него в голове, начинала осуществляться – он должен был принадлежать теперь всем и никому.
Антон думал о том, сколько еще сердец ему придется разбить вдребезги, скольких бросить и еще больше найти. Это было теперь стилем его жизни. Он не хотел принадлежать какой-то одной женщине. Он хотел многого и всего… То, что его называли за глаза плейбоем, ему даже начинало нравиться. Антон знал, что красота, которой его наградил Бог, – это его козырь, и она должна быть для всех, а не для какой-то одной. Может, он был и эгоист, но взял за правило, что он – это он, а все – это остальные. Самое главное, что он никогда себя не возвышал, был со всеми наравне, и только маленькая деталь в его жизни – его принципы – отличала его от всех остальных. Антон никогда не считал себя особенным человеком, но жил по своим правилам, которым не собирался изменять. Он старался не заводить близких друзей. Ему нужен был всего один близкий человек, и тот, который бы знал его слабости, его жизнь и никогда бы не лез со своими советами. Кирилл, правда, иногда ему что-то и подсказывал, но это был Кирилл, которому можно было все… Владимир Сергеевич был для него уже другим идеалом – старшим учителем и покровителем. Он его любил, а тем более в последнее время, когда они перешли на «ты» вне работы, – это сильно их сблизило.
Антон понимал, что на это Владимир Сергеевич пошел тогда, когда он, Антон, стал представлять из себя перспективную личность. Его покровитель позволял ему все, но, где Антон был неправ, подсказывал, не навязывал никогда своего мнения, давая шанс принимать решение самостоятельно. Владимир Сергеевич видел в Антоне того самого человека, который мог его заменить в любой момент, и Антон это начинал прекрасно понимать.
Он прошелся по номеру, снова вышел на балкон (что-то в последнее время он стал много курить), закурил. Было около десяти, и он вспомнил, что к нему сегодня придет горничная. Он даже не знал, как ее зовут, не знал телефона; с большим удовольствием отменил бы на сегодня встречу, чувствуя сильную усталость.
Он решил позвонить в Питер, в офис Владимиру Сергеевичу и изложить результаты своей командировки, рассказать о поездке к матери в деревню и многое другое…
Владимир Сергеевич немного помолчал, потом сказал:
– Дорогой мой мальчик, жизнь продолжается, но ты прими мои соболезнования и не падай духом. Завтра едем с Кириллом покупать еще одну машину. Должен же исполнительный директор ездить на своем транспорте.
Антон усмехнулся в трубку и, довольный, что дела на фирме идут наилучшим образом, налил бокал вина, подошел к зеркалу.