Плеймейкер

Лоусон Пайпер

— Я не думаю, что они…

— Когда люди говорят о тоннеле и свете в конце, я всегда считал это чушью. Но путь есть. И есть свет, — он наклоняет голову, словно представляя себе это. — Но моя работа не была закончена.

Я наклоняюсь вперед, опираясь локтями на колени.

— Когда-нибудь вам придется уйти на пенсию.

— Почему? Что ты будешь делать, когда выйдешь на пенсию?

Я часто спрашивал себя об этом с тех пор, как получил травму, но так и не нашел удовлетворительного ответа.

— Путешествовать с Новой и

моими друзьями. Навещу сестру. Возьму уроки гончарного мастерства.

Он фыркает, и я тоже смеюсь.

— Ты шутишь.

— Кто, черт возьми, знает. Я не художник, но у Новы это хорошо получается. Возможно, я что-то упускаю, — мы сидим в тишине минуту, прежде чем я спрашиваю. — А как насчет тебя?

— Я понятия не имею. Вот что пугает. Незнание.

Я киваю.

— Все пошло наперекосяк, но в этом году подписание контракта с «Кодиакс» показалось мне самым большим риском, на который я когда-либо шел. Как это возможно, что возвращаться к чему-то, что ты уже делал, страшнее, чем делать что-то совершенно новое?

— Потому что здесь есть призраки. Призраки того, кем ты был. Где ты был. Что вы делали в этих залах, с этими людьми. Но после того, как ты взобрался на гору, самое страшное в мире — это обнаружить себя в базовом лагере и посмотреть вверх.

Я кладу руку на спинку скамейки, наблюдая, как катается ребенок, похожий на его брата. Младший падает и ждет, когда его поднимут обратно.

— Когда я был молод, все, что меня волновало, — это быть лучшим, — говорю я. — Теперь я смотрю на такого парня, как Кайл, и понимаю, что не хочу быть таким. Но я не хочу продолжать в том же духе, пока мое тело не будет выходить из строя чаще, чем работать. Я не хочу, чтобы меня запомнили слабаком.

— Ты думаешь, Джордан или Коби добились бы того, чего добились, если бы искали одобрения? Они бы не осмелились. Они бы не рисковали, — тренер фыркает, натягивая шляпу на голову. — Мы не можем контролировать то, как люди нас запомнят, Уэйд. Мы можем контролировать только то, как мы сами себя помним. Если ты выйдешь на бой таким, каким тебя будут уважать, этого будет достаточно.

Я все еще размышляю над этим, когда на парковке неподалеку останавливается черная машина. Из нее выходят охранники.

— Пойдем, — говорю я тренеру, поднимаясь. — Это твоя машина.

Мы пересекаем стоянку, и охранник открывает дверь.

Я киваю тренеру, чтобы он садился первым, и перебираюсь на просторное заднее сиденье следом за ним.

Внутри лимузина огромный кейс и еще один охранник. Охранник открывает кейс, а внутри — чемпионский трофей.

Глаза тренера стекленеют, когда он подходит ближе, присаживаясь на краешек сиденья. Его ноги дрожат от усилий.

— Что это, черт возьми, такое?

— Ты хотел чемпионат, — говорю я. — Я принес тебе его.

Приз высотой в два фута представляет собой баскетбольный мяч в натуральную величину, весь из золота. Им обладало так много легендарных команд.

Тренер

поднимает руку, стягивая перчатку, как будто хочет провести пальцем по блестящей поверхности трофея, но колеблется.

На его глаза наворачиваются слезы.

— Я не могу.

Существует суеверие, что нельзя прикасаться к трофею, если ты его не выиграл.

Я беру его руку и прижимаю ладонь к зеркальной поверхности.

— Мы сделаем это вместе.

26

НОВА

— Я ожидала, что у тебя будет больше выносливости, Спорт Спайс, — говорит Брук, когда мы вместе спускаемся по тропе. — Особенно после трех дней на Арубе с Клэем.

Кислорода не хватает, чтобы поддерживать мои ноги в тонусе, не говоря уже о посторонних движениях.

Но я все равно ухмыляюсь.

— Все еще восстанавливаюсь.

На Арубе было потрясающе. Мы плавали и ныряли с маской и трубкой, ели потрясающую еду, позировали с фламинго на частном острове.

Мы занимались сексом на каждой поверхности нашего домика, в океане, в джакузи. Он был внимателен, но главное — нам было весело.

У нас никогда раньше не было настоящего отпуска. Переезд в Лос-Анджелес был внезапным, и внезапно это стало нашей новой нормой. Это было необходимо.

Я хочу взять еще один отпуск. Больше, чем на пару дней.

— Ты дала ему восстановиться? — спрашивает Брук.

— От секса? О, ты имеешь в виду его колено. Он думает, что сможет сыграть в следующую игру или в ту, что после.

— Вас, ребята, почти достаточно, чтобы заставить девушку поверить в любовь.

— Мы не торопимся, — говорю я.

У меня достаточно дохода, чтобы задуматься о приобретении собственного жилья, но я хочу повременить и посмотреть, как пойдут дела в течение следующих нескольких месяцев. Я склонна к поспешным действиям, а я хочу быть более осторожной ради нас обоих.

Но он открывается мне, когда у него тяжелый день. Он тусуется с ребятами, чтобы поиграть в видеоигры или выпить после тренировки.

Мне нравится иметь собственную студию. После выставки в галерее я экспериментирую с различными средствами и темами.

Настоящим испытанием станет оставшаяся часть сезона, когда все выйдет из-под нашего контроля. Способность Клэя играть по-прежнему под вопросом, плюс все это давление извне и давление, которое он сам на себя оказывает.

Он чемпион внутри и снаружи.

— Как продвигается планирование мероприятия твоего женского общества? — спрашиваю я.

— Сестра, которая руководит этим, продолжает мигать своим кольцом при звонках Zoom, как будто оно отвечает за ее подключение к Wi-Fi, — она закатывает глаза. — Как будто, получив бриллиант размером с ее лицо, она выиграла. Это явно мероприятие для демонстрации их личных побед. Еще один заискивает перед ней. Как будто все, чего она хочет в жизни, — это успешного мужчину.