Плохая девочка. 2 в 1

Сокол Елена

– Может, мне стоит попробовать, Макс? Вдруг ты не в ее вкусе? – Подхватывает его приятель.

Моя кровь начинает бурлить в венах, точно лава.

О ком это они? Мне не слышится?

– Спокойней, парни. – Остужает пыл товарищей Лернер. – Эта девочка только для меня, ясно? Она не из этих, и у нас все довольно серьезно.

На душевую обрушивается хохот.

– Ты и «серьезно», Макс? – Не верит рыжий. – А ну, повтори!

– Когда-то это должно было случиться. – Усмехается тот. – Эта малышка мне нравится. К

тому же, мои родители будут только рады тому, что у меня появилась постоянная подружка. Достали уже меня своими нотациями. Предъявлю им ее, и успокоятся.

– Так когда ты планируешь оседлать эту лошадку, Макс? – Намыливает башку один из керлингистов.

– Мы планомерно движемся… к этому этапу. – Многозначительно отвечает Лернер.

– Эй, ты хоть целовал ее? – Визгливо подначивает его темноволосый качок. – Или она тебя и тут «побрила»?

– Было или нет? – Подхватывают другие.

– Мне и об этом нужно перед вами отчитываться? – Смеется Макс.

– Говори уже!

Я сжимаю кулаки.

– Не ваше дело, парни.

– У-у-уу!

– Просто скажи, она только выглядит как монашка? – Не унимается рыжий. – Или этот цветочек реально еще никто не сорвал?

– Я планирую разобраться с этим в ближайшее время. – Гордо заявляет Лернер.

И его приятели, те, кто может дотянуться, хлопают его по плечам.

– Мужик!

– Давай, держим за тебя кулаки!

Я ощущаю, что готов взорваться в любую секунду. Дышать становится труднее. Их смех эхом отдается в висках – так, будто слышится откуда-то из туннеля.

– Турунен! – Вырастает передо мной Ян. – Я положил ленту в твою сумку.

– Чего? – Выдыхаю с шумом.

– Пластырь. – Поясняет он, повязывая полотенце вокруг бедер. В этот момент все шестеро керлингистов проходят мимо нас за его спиной. – Я брал его, вернул обратно. Ты слышишь меня?

– А, да. – Хмурюсь я.

В это время женская задница Лернера, виляя, скрывается в коридоре.

– Спасибо. – Говорит мне Ян.

И уходит.

Отдышавшись, я смываю мыло с кожи и до боли прикусываю губы. Меня ведь не должен волновать тот факт, что этот хлыщ обсуждает мою сводную сестру с друзьями? Тогда почему это происходит? Где я прокололся? В какой момент позволил ей прокрасться в мое сердце?

И что теперь со всем этим делать?

* * *

Когда я возвращаюсь, в доме звучит музыка.

Бросив на пол вещи, снимаю обувь. Делаю несколько шагов и замечаю мать и Лео, танцующих посреди гостиной медленный танец под мелодию, играющую в музыкальном видео по телевизору. На матери длинное красное платье и туфли на высоком каблуке, на ее партнере – черные брюки с золотистыми подтяжками и черная шелковая рубашка.

Может, я пропустил анонс тематического вечера, но выглядит все так, будто они готовились заранее. Хотя, это же их новый стиль жизни – тратить деньги Харри, танцевать и веселиться. Хорошо хоть, бутылок со спиртным и бокалов нигде не видно.

Чтобы избежать разговоров, я прохожу через столовую сразу на кухню и натыкаюсь на кота. Тот сидит на полу у холодильника,

свернув хвост калачиком, и внимательно смотрит на меня. Мелкий, худющий, глазастый, но чувствуется, что вырастет матерым, сильным и красивым котом.

– Привет, приятель. – Говорю я. – Ждешь, что тебя угостят?

– А говорил, он тебе не нравится. – Раздается голос за спиной.

Я оборачиваюсь.

Мариана стоит в дверях. Наверное, наблюдала за мамой и Лео, но теперь ее внимательный, оценивающий взгляд направлен на меня.

– Я говорил, что у меня аллергия. – Тихо отвечаю я.

И смотрю на нее, как загипнотизированный, в то время, как мой пульс беспощадно ускоряется.

Девчонка складывает руки на груди, медленно вдыхает и выдыхает. На ней теплые носки, короткие шортики и белая рубашка в розовую клеточку, концы которой завязаны в узел на животе. Я замечаю полоску светлой кожи над поясом ее шорт, аккуратную впадинку пупка и нервно сглатываю.

– Не обижай его, пожалуйста. – Просит меня Мариана.

Ее взгляд перемещается на котенка.

– И не собирался. – Почти шепчу я.

Между нами впервые происходит что-то похожее на осмысленный диалог, и это меня потрясает. Никто не фыркает, не угрожает и не оглядывает другого с ненавистью.

– Я поставила твой сок в холодильник. – Возвращая на меня взгляд, говорит сводная сестра. – Ты же любишь холодный?

Откуда она знает?

– Просто так подумала… – Добавляет она, краснея.

И облизывает губы.

Меня словно электрический разряд пронзает от этого неосторожного движения. А в пах опускается горячая тяжесть. И я спешу отвернуться и открыть холодильник. Беру сок, открываю крышку и пью. Дрожащая рука меня подводит, и несколько капель скатываются по подбородку и падают на ткань футболки.

Я вытираю рот ладонью.

Нужно просто отдышаться. Просто прийти в себя.

Мне приходится в очередной раз напомнить себе, что я должен ненавидеть эту девчонку, а не желать трахнуть ее каждую гребаную секунду.

– Нужно замыть. – Мягко произносит Мариана, когда я оборачиваюсь. Она смотрит на расплывающееся по моей футболке пятно. – Иначе потом не отстирается.

Волосы падают ей на плечо, и она откидывает их назад. Каждый раз, когда я вижу, как изгибается ее тело, каждый раз, когда она улыбается, или когда нежная кожа на ее щеках румянится от смущения, это происходит снова – меня бьет током по самым чувствительным местам.

– Мяу, – приводит меня в чувство жалобный голос животного.

Котенок трется о мою ногу головой.

– Если хочешь, я могу сделать это. – Предлагает Мариана. Делает шаг и осекается. – В смысле… Если ты снимешь футболку и отдашь мне.

– Не стоит. – Отвечаю я, обводя глазами ее взволнованное лицо.

– Угу, – она кивает, – я просто… хотела помочь…

– Осторожно! – Предупреждаю я, когда ее рука ложится на край стола и едва не задевает стоящую на краю кружку.

– Ой. – Девушка отдергивает руку. – Это… любимая кружка Харри. Она мне очень дорога. Спасибо.