Плохая кровь

Бруно Энтони

Он вздохнул, глядя прямо перед собой на гладкую бежевую стену между двумя передними окнами. Хорошо бы, черт подери, если б сидение в позе сэйдзи хоть чуточку его успокоило. Он полночи не спал, вертелся с боку на бок, надеясь, что эти лица, выступающие из теней, оставят его хоть ненадолго, чтобы он мог наконец вздремнуть, но японские ребята, запертые в трейлере, никак не выходили у него из головы. Он никому еще о них не рассказывал; это-то и мучило его. Знал бы Иверс, какую информацию он скрывает, – просто взбесился бы. О таких вещах Иверс его и предупреждал. Но в самом

деле он хотел сначала рассказать Гиббонсу, а Гиббонс еще в больнице. И потом, вчера вечером Лоррейн сообщила, что Гиба сегодня выпишут. Он расскажет Гиббонсу о рабах, когда чуть позже заберет его из больницы. Гиббонс подпрыгнет до потолка, когда услышит, что Иверс еще не знает, но в глубине души Гиббонс отдает себе отчет, что Иверс способен все испоганить. Сначала они должны прикинуть, как самим разобраться с этим, и явиться к Иверсу с определенной стратегией, которой и он вынужден будет придерживаться. Тоцци мог теперь дышать спокойней. Они расскажут Иверсу – в скором времени, но не сейчас.

Тоцци начал уже расслабляться, уставившись в голую стену, когда внезапно зазвенел звонок. Он подскочил. Роксана. Тоцци потер занемевшие ноги и поковылял к селектору.

– Да?

– Это я. Принцесса Диана.

Тоцци нахмурился. Только через минуту он сообразил, что речь идет о супруге британского принца. Первая мысль его была о луне, ночи и смерти. Чудное настроение у него сегодня. Он потряс головой и отпер дверь. Потом вышел на площадку и стоял, вслушиваясь в ее шаги.

– Ну как дела, ваше высочество?

Она не отвечала до тех пор, пока не углядела его с нижней площадки.

– Лифт – великолепное изобретение человечества, – сказала она с сарказмом. – Как и места, где паркуются машины. Жалко, что здесь нет ни того, ни другого. Надо бы тебе заявить протест.

Тоцци смотрел, как она одолевает последний пролет.

– Привет. Ну, что нового? – спросил он, когда она подошла ближе.

– Милый, я по тебе скучала. – Она обняла его и поцеловала точно так, как ему хотелось поцеловать ее, когда он отвез ее домой тогда, после ужина. Ему вдруг захотелось на какое-то время забыть о рабах, но чувство вины не давало покоя.

– Ну... здравствуй, – сказал он, когда она отпустила его и дала вздохнуть.

– Я пришла поддержать легенду, – шепнула она. – Ну помнишь: муженек и женушка. Чтобы соседи не догадались. Хозяин ведь мог нанять частного детектива.

– Детектива?

– Ничего удивительного в наше время. Квартирные хозяева шпионят за жильцами, чтобы убедиться, что все в порядке. Что жильцы не содержат в снятых помещениях ночные секс-клубы, не заводят неположенных животных, не набивают комнаты подпольными иммигрантами. – Она улыбнулась своей лукавой улыбочкой. – Я об этом читала в «Нью-Йорк мэгэзин».

Тоцци выдавил из себя улыбку. Подпольные иммигранты. Надо же было ей об этом упомянуть. Ей ведь он тоже о рабах еще не рассказывал.

– Почему ты не зайдешь, дорогая, и не насладишься прохладой после жаркого полуденного солнца? – Он втащил ее в квартиру и закрыл дверь.

– Что-то случилось? – спросила она, сбрасывая на кушетку замшевый жакет. – Ты

какой-то бледный.

– Нет, ничего. – Тоцци уставился на ее ноги. Она выглядела потрясающе в джинсах. – Ты знаешь, я правда благодарен тебе за услугу. Это тебя не слишком обременило?

– Ах нет, это обременило меня ужасно. Как тебе известно, клиенты просто ломятся ко мне в офис. То, что я сегодня не пошла на работу, просто катастрофа для Академии Истлейк. Риск велик, но я готова все поставить на карту.

– Ты все смеешься, да?

Она пожала плечами.

– В самом деле, Майк, проблем никаких нет. Мой офис похож на склеп. Я, честное слово, рада выбраться оттуда. И потом, тебе ведь нужна кровать.

То, как прозвучала последняя фраза, понравилось бы ему в любой другой день. Ну почему, черт возьми, это должно было случиться сегодня?

– Знаешь, я бы и сам дождался кровати, но случилось одно срочное дело. Я позвонил туда, где ее купил, а они сказали, что привезут кровать между десятью утра и шестью вечера. И дама добавила, что ничего более определенного сообщить не может. Извини.

– Я же тебе сказала: проблем никаких нет. Я книжку принесла почитать.

– Может, я вернусь поздно. Не жди меня.

– Погоди-ка, погоди! Ты же обещал мне ужин за эту маленькую услугу. И я отсюда не сдвинусь, пока не получу обещанного.

– Замечательно.

– Возвращайся, когда захочешь. Мне все равно. Сегодня вечером по телевизору конкурс «Мисс Вселенная».

– Ты собираешься смотреть конкурс «Мисс Вселенная»?

– Я обожаю конкурсы красоты. Все эти мерзкие девки, которые позорятся на всю страну, делают чудеса с моим комплексом превосходства. Это гораздо лучше, чем Гонг-шоу. Лучше, чем Вестминстерские соревнования клубных охотничьих собак.

– Что верно, то верно. – Настроение у нее было такое чудесное. Если бы и он мог радоваться вместе с ней.

Улыбка внезапно сошла с ее лица.

– У тебя правда все в порядке? – спросила она озабоченно.

Тоцци взглянул на нее и вздохнул. Должен ли он рассказать ей? В конце концов, ее это тоже касается. И не от этого ли происходили все его прошлые несчастья – оттого, что он вечно все держал в себе, прокручивая в голове снова и снова, пока факты не подгонялись под его собственную теорию? Может, невредно будет узнать чье-нибудь еще мнение. Станет самому легче, если рассказать Роксане, просто излить, что накопилось на душе. И потом, она ведь незаинтересованный слушатель. Не то что Гиббонс, черт его дери.

– За последние дни я кое-что обнаружил. – Тоцци присел на кушетку. – Кое-что малоприятное. Это угнетает меня.

Роксана уселась рядом с ним и заглянула ему в глаза.

– Расскажи.

– Помнишь японских нянечек? Ты еще недоумевала, что они сбивают цену. Они рабыни.

– То есть как это – рабыни?

– Очень просто. Рабыни. Как «там, на земле белоснежного хлопка». Трудно в это поверить, но это правда. Я сам их видел.

Роксана закусила губу и положила руку на его колено. Боже, лучше бы она этого не делала. Выглядит она потрясающе, но, пожалуй, это нехорошо, при такой-то беседе.