Плохая репутация
Шрифт:
— У тебя в детстве были светлые волосы? — спросила она.
— Да, — Зак не думал, что Саванна держит в секрете от своей бабушки, кто является отцом её ребёнка, поэтому его не удивил вопрос.
Миссис Робертс ему улыбнулась.
— Ты хотел бы посмотреть фотографии Хлои, когда она была младенцем?
— Даже очень, — девочка слезла с его колен и побежала к другому столу, где стояла тарелка с тостом и чашка с йогуртом, определённо предназначенные для неё. Она зачерпнула полную ложку йогурта, и прежде, чем поднесла её ко рту, половина содержимого упала на стол. Свободной рукой она начала
Пожилая дама взяла планшет и разблокировала его.
— Саванна подарила мне одну из таких вещиц, чтобы я могла читать книги с большим шрифтом, — объяснила она, нажимая на экран, пока не добралась до фотографий в альбоме, который искала. — А вот и она!
На первом фото была Саванна в больнице. Она выглядела такой бледной, а её губы были почти того же цвета, как и всё остальное лицо, и Зак был удивлён тем, что операция так сильно на ней отразилась. Но её глаза святились, и на лице была широкая улыбка, когда девушка держала Хлою, свернувшуюся на её руке. Малышка была завёрнута в пелёнку, с крошечной полосатой шапочкой на голове, поэтому ничего не было видно кроме её личика. Мужчина долго смотрел на фотографию, на них обеих — мать и дочь, прежде чем протянул обратно миссис Робертс.
Она отмахнулась.
— Смотри сколько хочешь, — сказала женщина. — Не то, чтобы у меня там были колоритные фото или что-то личное.
Зак улыбнулся ей и вернулся к фотографиям, прокручивая их и отмечая все изменения в своей дочери в первые несколько месяцев жизни. Она родилась почти лысенькой, но у малышки были его глаза с самого рождения. Он улыбался, просматривая фото новорожденной, и заметил, когда у неё стали расти волосы и Хлоя начала улыбаться.
— Доброе утро, — сказала Саванна позади него, застенчиво заходя на кухню. Она выглядела заспанной, её волосы были взъерошены. На девушке всё ещё была надета пижама, фланелевые штаны и обычная футболка. Он увидел, что на ней не было бюстгальтера, и это привлекло его внимание. Мужчине было сложно не смотреть на грудь Саванны, да и то, что её бабушка сидела напротив него за столом, заставляло Зака чувствовать себя неловко.
— Доброе утро, — ответил он настолько обычно, насколько было возможно, затем снова перевёл свой взгляд на планшет, чтобы не таращиться на Саванну.
— Я ожидала увидеть тебя немного позже, — неуверенно сказала она.
— Я думал, мы договорились, что я приду сегодня утром?
— Так и есть, но в прошлый раз ты пришёл после половины одиннадцатого, поэтому я думала, что ты появишься в это время.
— Ох. Прости, — Зак сильно нервничал и был взволнован тем, что снова увидит Хлою, поэтому не мог долго ждать, хотя обычно не был ранней пташкой.
Саванна улыбнулась ему через плечо и поставила вниз кофейную чашку.
— Без проблем. Ты смотрел фотографии?
— Да, твоя бабушка показывала мне фотографии Хлои в период младенчества.
— Ой-е-е-е! — выкрикнула девочка.
— Верно, тебя зовут Хлоя, — сказала ей Саванна, а у Зака спросила:
— Разве она была не милой малышкой?
Он улыбнулся.
— Да, — и это было правдой. Обычно Беннет думал, что дети выглядят также прикольно, как маленькие старички, но было что-то особенное во взгляде Хлои — такой понимающий
"И она была милой малышкой", — подумал Беннет, посмотрев на неё. Волосы девочки выросли и теперь нежными локонами касались детских плечиков. Он бы сказал, что у Хлои носик был кнопочкой, розовые губки, а глазки всегда светились. Даже когда она была уставшей, в них был намёк на озорство.
— Чем мы сегодня займёмся? — спросил он.
— Сегодня мне не нужно идти на работу, поэтому я свободна на весь день, кроме перерыва Хлои на дневной сон.
— Тогда чем вы обычно занимаетесь в твои выходные?
— Иногда идём в библиотеку, и обычно я пытаюсь сводить её в парк, хотя бы раз в день, до или после дневного сна.
— Тогда, как насчёт библиотеки?
— Конечно.
Они провели вместе весь день, сначала в библиотеке, а затем снова за обедом. Хлоя заснула на заднем сидении, поэтому они какое-то время покатались по округе, прежде чем съехали на просёлочную дорогу и направились к смотровой площадке, чтобы поговорить, пока девочка спала. Зак был удивлён тем, как легко ему было общаться с Саванной, и насколько умной та была, хотя он знал, что не должен был удивляться. Она рассказала ему, как несколько лет назад стала вести бухгалтерию в баре.
— Значит, тебе нравиться бухгалтерский учёт?
— Не совсем, но я чертовски хороша в этом, поэтому всё и делаю. Думаю, только потому, что когда была моложе, мне часто приходилось использовать деньги, заработанные за работу няней, чтобы купить еды, поэтому я быстро выучила математику. Мне повезло, что я так хорошо справляюсь с числами.
Зак подумал о собственном детстве, которое было относительно беззаботным, и ему стало жалко того, как прошло детство этой девочки. Учитывая её мать и бедность, в которой она выросла, Саванна должна была стать дрянной и глупой, но каким-то образом не стала. Он удивился, как некоторые люди могут так хорошо подняться над своими обстоятельствами.
— У меня степень по математике в качестве второй специальности, и даже я не могу сказать о себе, что хорошо справляюсь с числами, — сказал он.
— Правда?
— Да. Эй, если бы ты пошла в колледж, чтобы изучала?
— Я не знаю. Возможно физику? Мне она очень нравилась в старшей школе.
Хлоя проснулась и спасла его от ответа, что было хорошо, потому что Беннет не знал, что должен был сказать. Вероятно, что-то глупое. Ей так нравилась физика? Чем больше он узнавал о Саванне, тем больше осознавал, что в ней было много силы.
Во второй половине дня они направились в парк, и ему понравилось играть с Хлоей: догонять, катать на качелях и ловить в конце горки. Он бегал с ней вокруг, пока у них обоих не закружилась голова, а звук её смеха не отпечатался в его сердце. Зак знал, что люди в городе заметили и шептались о них троих, но ему было всё равно. Беннет получал огромное удовольствие от того, что понемногу узнавая свою дочь.
Однако, одной из тех, кто беспокоился о сплетнях, была его мать.
— Теперь я никуда не могу пойти, чтобы меня не спросили о Саванне. Или ещё хуже, не намекали о непристойных вещах, происходящих между вами, — пожаловалась она ему следующим вечером.