Плохие парни
Шрифт:
– Фамилия?
Он поднял Тортореллу в воздух и швырнул еще раз.
– Пагано, – пролепетал недомерок.
А потом повторил еще дважды и громче, лишь бы утихомирить этого безумца.
– Где он? – заорал Тоцци. – Где мне его найти?
И вдруг в комнате что-то взорвалось, пол пошел ходуном, и Тоцци потерял равновесие. Хитрый недомерок первым поднялся на ноги и двинул Тоцци по яйцам.
Тоцци скрючился. Пагано, повторял он себе, пытаясь совладать с невыносимой болью. Кашляя, он распрямился. Стив Пагано. Теперь ему этого не забыть.
Он увидел, как Торторелла выскочил из задней двери, и, шатаясь и дыша в рукав, поплелся за ним.
Ночной воздух окатил его словно холодный душ. Он отчаянно закашлялся и никак не мог восстановить дыхание. Единственное, чего жаждало сейчас его тело, – это избавиться от набившегося в легкие дыма. Он услышал, как заводят мотор, и увидел изящный силуэт отъезжающего во тьму «кадиллака».
Но тут заскрежетали тормоза, и машина пошла задним ходом. Причем на скорости. Фары наезжали на него. Торторелла решил его прикончить.
Тоцци успел броситься в какой-то тупик. Он рухнул на кучу мусора, как раз когда «кадиллак» задом врезался во что-то твердое. Грохот оглушил Тоцци. Он почувствовал, как все вокруг него задрожало.
Опять заскрежетали тормоза. Поднявшись на ноги, Тоцци увидел, что «кадиллак» кружит по стоянке, устремляясь к выезду с нее. Тоцци достал автоматический пистолет, прицелился и выстрелил семь раз подряд.
Длинная машина промчалась мимо него, торопясь вырваться на улицу. Он выскочил из тупичка и побежал по стоянке. Как раз вовремя. Ему удалось услышать, как скрежещет по мостовой колесо со спущенной шиной. Так Торторелла далеко не уедет. По крайней мере, его задержит дорожная полиция. А разбитые задние фары и следы в тупичке способен связать любой дурак, и это поможет обвинить Тортореллу в поджоге. Вот и хорошо.
Тоцци оскалился, как оборотень, ему все еще с трудом дышалось. Стреляй по покрышкам, с удовлетворением подумал он. Этого ему тоже всегда хотелось.
Но тут раздался вой сирен, и Тоцци устремился к своему «бьюику». Ему вовсе не хотелось столкнуться сейчас с пожарными и с полицией.
Глава 18
Библиотекарь Хайес, сидя у себя за столом в архиве, сличал данные картотеки с теми, что уже были введены в компьютер. Гиббонс наблюдал за ним, сидя в соседней клетушке. На столе у Хайеса были сладкие орешки и чашка кофе, и время от времени он съедал орешек-другой, наклоняясь вперед, чтобы не испачкать сахарной пудрой ни себя, ни поверхность стола. Орешки он не глотал, а растягивал удовольствие, как маленький ребенок, и это бесило Гиббонса. Какого черта он не может съесть их и покончить с этим, как все нормальные люди?
Если бы манхэттенская контора была деревней, думал порой Гиббонс, Хайес играл бы в ней роль деревенского дурачка. Место в прачечной и то было слишком хорошо для него, хоть и одевался он в дорогие костюмы. Голос у него был мягкий, глухой и что-то во всем облике скользкое и неопределенное. Службу в ФБР он начал – хотите верьте, хотите нет – специальным агентом. Его достоинством были устрашающий рост и комплекция но ему все никак не удавалось кого-нибудь устрашить. А стоило ему раскрыть рот, устрашительный эффект и вовсе оказывался сведенным к нулю. В работе специального агента главные хлопоты ему доставляла собственная чрезмерная основательность. Он делал все правильно, а это означало, что методы у него были безупречными, а результаты – никакими.
Гиббонс сидел в клетушке, положив перед собой служебный желтый блокнот и ломая голову над тем, как бы выудить нужную информацию у
Гиббонс составил список фамилий и фактов, данные о которых ему были нужны. В его запросе было двадцать шесть пунктов, и восемнадцать из них имели непосредственное отношение к Тоцци: дела, над которыми он работал, люди, за которыми следил, преступления, которые стремился раскрыть. Семь пунктов имели к Тоцци куда меньшее отношение. Иверсу придется хорошенько поломать голову, прежде чем он сообразит, почему Гиббонса могли заинтересовать эти досье. И тем самым, как он надеялся, ему удастся скрыть подлинную цель своих поисков – информацию о Гунне, о Стиве Пагано.
Этот ублюдок Тоцци разбудил его вчера посреди ночи и рассказал о своей стычке с Тортореллой и о том, что ему удалось выяснить имя Пагано. Тоцци был так взволнован и обрадован, что Гиббонсу просто не захотелось рассказывать ему о том, что он уже получил у Филипа Джиовинаццо ту же самую информацию. Тоцци сказал, что им необходимо разузнать об этом Пагано как можно больше, и настоял на том, что единственным способом может стать обращение в картотеку ФБР. Гиббонсу это не показалось столь уж блестящей идеей, но в три часа ночи у него не было сил спорить.
Выведя имя Пагано на листе бумаги, Гиббонс задумчиво посмотрел на него. Тоцци скорее всего прав: картотечный поиск – это единственный выход, единственный с практической точки зрения. Гиббонс подумал было вернуться к Джиовинаццо и порасспросить его как следует, но не похоже было, что тот скажет о другом гангстере что-нибудь изобличающее. Тоцци тоже мог бы еще разок заехать к Боччино и нанести визиты прочей мелкой рыбешке на предмет сбора дальнейшей информации о Пагано но это уж и вовсе пришлось Гиббонсу не по вкусу. Тоцци – сорвиголова, и его визиты могут иметь самые неожиданные последствия. Ему еще повезло, что его не схватили на том пожаре. Гиббонсу казалось, что, чем меньше Тоцци будет крутиться по городу, тем лучше будет для них обоих. Поэтому картотека была на практике единственным выходом.
Гиббонс вырвал листок со списком из служебного блокнота и взялся за книгу, которою прихватил с собой из дому. Это было исследование о влиянии тевтонских племен на Римскую империю, которое он так и не успел дочитать. Ему предстоял сегодня долгий скучный день, куда более скучный, чем обычно, потому что надо было притвориться, будто изучаешь все заказанные досье. Поэтому он и прихватил с собой книгу. Он намеревался читать ее, одновременно листая досье, так, чтобы со стороны казалось, будто он занимается серьезным делом.
Подойдя к столу Хайеса, он еще раз взглянул на свой список. Имя Пагано значилось здесь одиннадцатым пунктом. Он прикинул, что ему придется подождать как минимум до полдвенадцатого, прежде чем спокойно приниматься за изучение досье на Пагано.
– По всем этим пунктам все, что у вас есть, – сказал он Хайесу, кладя список на стол.
Хайес поднял голову, на лице у него было всегдашнее смущенное выражение, затем уставился на список. Изучение его заняло у библиотекаря некоторое время.
Гиббонс смотрел на остатки орешков, лежавшие на бумажной салфетке на столе. Выглядело все так, словно здесь поработала крыса.