Шрифт:
Мартин зло смотрел на натюрморт, прикрепленный к мольберту. Он знал, что обладает заурядным талантом. Давным-давно он расстался с надеждой стать знаменитым художником и смирился с положением второсортного мазилы. Однако иногда он кое-что продавал. Чаще, возможно, чем его дружок Натан, чьи мазки несмешанной краски и эксцентричные сюжеты только подчеркивали его заурядность.
Он подошел к широкому окну-«фонарю» и прислонился к раме. Кар-то нужно убить полчаса до встречи с Натаном в баре Падди. Там они пропустят несколько рюмочек перед регулярным турне по Городку.
Ниже этажом ему были видны увядающая герань
Во всем остальном он мог бы завидовать Брекхаму, но определенно не хотел бы иметь такую жену. Бетти была увядающей блондинкой со сварливым характером и голосом нытика. Часто, стоя здесь у окна, он слышал перебранку супругов. Обычно ссора кончалась тем, что Брекхам хлопал дверью, заглушая звуки рыданий Бетти.
Как раз этим они сейчас и занимались, и довольно энергично. Только сегодня их голоса звучали по-другому. Голос мужчины был спокойнее, чем обычно, и с нотками издевки. Голос женщины был напряженным, истеричным, словно она была чем-то напугана.
Мартин перегнулся через окно, чтобы разобрать слова.
— Возьми жемчуг, — говорила она, — он должен стоить тысячи две. Возьми все, что хочешь. Я никому не пожалуюсь, если ты только уйдешь и оставишь меня в покое.
Ответ прозвучал лениво-протяжным голосом:
— Какой мне прок от жемчуга? Я не имею ни малейшего представления, где его продать. Все знают, что я плохой бизнесмен.
Потом раздались другие звуки, трудно определимые. Крик, который прервался, едва возникнув, затрудненное дыхание, что могло бы быть выдохом при боли, вслед за тем глухой звук, как от соскользнувшего на пол тела.
Мартин напряженно вслушивался. Несколько минут было тихо. Потом где-то мягко закрылась дверь, и вниз по лестнице раздались легкие быстрые шаги.
Мартин оставался неподвижным, его сердце болезненно колотилось, руки дрожали. Внизу совершено убийство? Если так, то его долг сообщить в полицию, но эта мысль ужаснула его. Он ощущал себя робким, слабым человеком. Что, если он ошибся? Он представил себе грубые голоса полицейских, их насмешки и презрение. Даже если он прав, смог ли бы он противостоять такому человеку, как Чарльз Брекхам? В глубине души он был твердо уверен, что Брекхам каким-нибудь образом все повернет против него. Его даже могут обвинить в преступлении.
Легкий стук в дверь костяшками пальцев вывел его из тяжелых раздумий и поверг в панику. Но это был лишь управляющий домом, который пришел починить протекающий кран. Мартин наблюдал за его работой и заплатил щедрые чаевые. Он подумал было о том, чтобы рассказать об услышанном, но инстинктивная осторожность заставила его промолчать. Это было не его дело, и он не хотел вмешиваться.
В «Падди-Бар» он пришел на несколько минут позже. Натан выбрался из круга развеселых выпивох и сжал Мартина в буйных объятиях.
— Марти, мой мальчик, сегодня мы празднуем. Я только что продал картину. Мы обойдем все бары в Городке.
Мартин вяло протестовал. Каждый раз, когда Натану удавалась продажа, он тратил все деньги за одну ночь.
— Деньги для того и созданы, — прервал его Натан. — Легко наживаешь, легко тратишь. Таков мой девиз.
Мартин намеревался посоветоваться с Натаном, но не было возможности это сделать, не выложив всю историю перед полудюжиной людей.
По мере того как выпивка набирала темп, он почти забыл о Брекхаме, а когда вспоминал, то подробности услышанного были туманными и нечеткими, как в полузабытом сне.
Но сон тот оказался кошмарной реальностью. Когда он пришел домой, там все кишело полицейскими. Может быть, если бы он был более трезв, он бы рассказал им правду. Но он изрядно выпил и был уверен, что они его поймают на чем-нибудь. Так что он придержал язык и заявил, что ничего не слышал.
Он ожидал, что полицейские будут допрашивать его, но все прошло как по маслу. В течение следующей недели лейтенант Пейсон из отдела по расследованию убийств несколько раз заглядывал, чтобы уточнить его рассказ, но он сам обрек себя на молчание, и теперь другого выхода не было. Да и зачем бы ему говорить? Он ничего не выиграет от того, что все сообщит полиции.
Тем не менее невозмутимое поведение Брекхама раздражало его. Сначала тот напустил на себя скорбь, но к концу недели вернулся в свое обычное состояние, вышагивая так, будто владел всем миром, одаривая Мартина высокомерной улыбкой, когда встречал его на лестнице. Он не был бы таким надменным, если бы знал, какой властью над ним обладал Мартин. Кстати, а почему бы не сказать ему? Мартин оказал ему большую услугу. Брекхам должен быть благодарен.
Чем больше Мартин думал об этом, тем больше утверждался в мысли, что ему следует обратиться к Брекхаму. Это не будет шантажом. Он не будет как-то угрожать или упоминать о деньгах. Легкого намека на свое затруднительное финансовое положение должно быть достаточно.
Мартин набирался мужества для этого разговора. Он не должен забывать, что этот человек был хладнокровным убийцей. Застать его в квартире одного было бы слишком опасно. Он должен перехватить его где-нибудь в общественном месте, где достаточно народу вокруг для безопасности и никого в пределах слышимости.
В тот вечер он последовал за Брекхамом, когда тот вышел из дома. Брекхам облегчил ему дело. Через несколько минут он вошел в ресторан. Шикарное заведение, непохожее на те, где обычно питался Мартин. Он заколебался, но потом собрал все свое мужество и вошел вслед за своей жертвой внутрь. Обстановка была великолепной. Ресторан был наполовину заполнен, но Брекхам сидел один за столиком в углу.
Брови Брекхама удивленно вскинулись, когда Мартин сел напротив него.
Мартин тщательно подготовил свою речь, но с трудом начал и никак не мог перестать запинаться.
— Мистер Брекхам, есть кое-что, о чем, как мне кажется, я должен вам рассказать в связи со смертью вашей жены.
По мере того как Мартин, запинаясь, продвигался в своем рассказе, поведение Брекхама менялось, становясь обезоруживающе вежливым. Он хотел знать все подробности, и Мартин сообщил их ему, ощущая, как торжество заполняет все его существо. Он взял Брекхама на короткий поводок. Парень даже не пытается защищаться.