«Плохой день для Али-Бабы»
Шрифт:
Тут Али- Баба прервал бормотание Касима, поделившись с ним своей догадкой, но брата эта мысль, похоже, не слишком обрадовала.
– Быть навеки обреченным существовать в шести частях, сваленных в корзину?
– запричитал он.
– Что я такого сотворил в своей несчастной жизни, чтобы заслужить подобное?
У Али- Бабы имелись некоторые соображения на этот счет, касающиеся связей брата с печально известным Беспалым и тех заданий, которые Касим выполнял под покровом ночи. Потом, конечно, полным безрассудством было то, что брат позабыл волшебные слова, которые
Но Али- Баба решил, что брату довольно волнений для одного дня, чтобы выслушивать теперь перечень своих грехов. Кроме того, если Касим намеревается провести остаток своих дней в корзине, у него не будет возможности сбежать, если Али-Бабе вздумается переговорить с ним об этом когда-нибудь потом. «В некотором смысле, -подумал дровосек, - и величайшие трудности могут порождать приятные мысли».
Было, однако, еще кое-что, требующее, по мнению Али-Бабы, неотложного обсуждения с братом, пока этот вопрос не встал перед ними снова. И касался он того, что оба они нанесли оскорбление людям, весьма ловко владеющим большими саблями.
У брата эта тема сочувствия не нашла.
– Что они могут сделать мне, кроме того, что уже сделали? Нарезать кубиками?
– Меня скорее беспокоит, - укорил его дровосек вежливо и по-братски, - что они могут сделать мне.
– Об этом я не подумал.
Али- Баба вспомнил, что его братец никогда этого не делал.
– Надо будет мне попридержать язык, - продолжал Касим, к удивлению лесоруба.
– Ну, не буквально, конечно. Язык мой более или менее там, где он должен быть. В отличие от всего остального. Однако кто знает, на что я могу оказаться способен, если меня как следует рассердить?
– Касим печально рассмеялся.
– То, что тебя разрубили на шесть частей и везут в плетеной корзине, заставляет изменить взгляд на многие вещи.
Али- Баба долго молчал. Для Касима это было удивительное признание.
– Что подумает моя жена?
– пробормотал Касим все в том же несвойственном ему духе.
– Все части меня на месте. Однако ее, возможно, огорчит то, как они теперь выглядят.
«По крайней мере, - подумал дровосек, - моей собственной жене не придется горько оплакивать перемены во мне». И так двое братьев в молчании продолжали свой путь, пока лошадь несла их к городу, в то время как день сменился вечером, а вечер - звездной ночью.
Они подъехали к воротам Али-Бабы в тот предутренний час, когда все еще спят, кроме мелких ночных зверьков и случайных собак, желающих поведать про этих самых зверьков всему миру. Поэтому дровосек не захотел беспокоить жену и решил открыть ворота иным способом, которому недавно научился.
Али- Баба произнес тихо, но отчетливо:
– Сезам, откройся!
– Погоди!
– возмутился Касим.
– Я теряю крышку!
Лесоруб оглянулся и увидел, что брат прав. Не только ворота сами собой отперлись и распахнулись в ответ на волшебные слова, но и крышка плетеной корзины Дергалась, словно пытаясь слететь прочь. Дровосек понял, что в дальнейшем эти магические слова надо
И все же после недолгой борьбы, когда казалось, что крышка вот-вот улетит вместе с руками Касима, различные части тела брата Али-Бабы победили, и корзина снова затихла. Тогда дровосек повел коня к себе во двор через открытые теперь ворота.
Несмотря на ранний час, жена и служанка ждали его.
– О горе!
– «приветствовала» его жена.
– Я так волновалась за тебя, что не могла спать. И дорогая великодушная Марджана предпочла со мной вместе дожидаться твоего возвращения.
Али- Баба кивнул, ибо прекрасно знал, как все было на самом деле. Когда его супруга пребывала в одном из своих «настроений», в доме не спал никто. Но, скорее всего, жена его возрадуется, когда он поведает ей, какой участи с таким трудом избежал, угодив в лапы ужасных разбойников.
Он открыл было рот, но заговорить не смог.
– О горе!
– возопила его жена, увидев, что на лошади нет второго седока.
– Мой муж вернулся среди ночи один!
– Нет-нет, - успокоил ее дровосек, поскольку ему хотелось покончить со всем этим как можно скорее и тише.
– Касим со мной.
– О горе!
– немедленно отреагировала жена.
– Мой муж вернулся среди ночи с Касимом! Но где же твой никчемный брат?
Али- Баба оглянулся на корзину.
– Ну, я не говорил, что привез целого Касима…
Его жена мигом уловила значение этих слов.
– О горе! Мой муж вернулся среди ночи с Касимом, разрубленным на части!
– Вообще-то нельзя сказать, чтобы он был мертв, точнее… - снова попытался начать объяснения Али-Баба.
– О горе!
– быстро вставила его жена.
– Мой муж вернулся среди ночи с Касимом, который не совсем мертв, хотя разрублен на части!
Али- Баба воздержался от дальнейших попыток объясниться, ибо с каждым его новым словом жена его голосила все громче и дольше прежнего. Если она продолжит причитать таким голосом, то перебудит не только ближайших соседей, но и весь квартал. Поэтому дровосек слез с коня и спокойно сказал:
– Если ты поможешь мне снять эту корзину, мы сможем отнести останки Касима…
– О горе!
– снова перебила она.
– Мой муж испортил такую хорошую корзину, сложив в нее куски не совсем мертвого Касима среди ночи…
Но тут вмешалась смышленая и добросердечная Марджана.
– Я возьму эту корзину, хозяин, - сказала она голосом сладким, как весенний нектар, - и мы найдем подходящее место для несчастного Касима.
Итак, умная служанка Али-Бабы вновь спасла положение. Ибо, как известно всякому, кто слушал когда-либо сказителей, без вмешательства умных слуг мы все пропали бы из-за собственной глупости.
Али- Баба вздохнул с превеликим облегчением. Если Марджана возьмет на себя заботу о его заколдованном братце, может быть, он сумеет наконец насладиться столь необходимым ему отдыхом. Даже жена дровосека, казалось, стала меньше горевать, когда их служанка энергично потащила плетеную корзину к их хлипкому жилищу.