Площадь Магнолий
Шрифт:
— Может быть, споем «Тихую ночь»? — раздался голос Нелли. — Или устроим танцы?
Хетти села за пианино, все обступили его и дружно запели всеми любимую рождественскую песню. Внезапно кто-то постучал в дверь. Хетти невозмутимо продолжала играть.
— Кто бы это мог быть? — удивился Альберт. — Вроде бы все уже здесь!
— Ничего подобного, еще нет Эмили и викария! — возразила Нелли, размахивая веточкой омелы.
Стоявшая позади инвалидного кресла Эстер Рут сорвалась с места и полетела в коридор, словно бы у нее выросли крылья.
— Вот
Все продолжали петь.
Встав вокруг пианино, Леон и Кейт, Кристина и Джек, Пруденция и Малком плавно раскачивались под музыку. Правда, Леону мешал гипс, а Кристина едва шевелила губами, припав к Джеку и думая о своем, сокровенном. Позади Хетти сгрудились Мейвис и Тед, Керри и Дэнни, Мириам с Альбертом и Лией. Дорис и Цецилия стояли возле окна с бокалами хереса в руках. По обе стороны от камина расположились Чарли с Гарриеттой и Карл с Эллен. Дэниел устроился в большом кресле, усадив на колени Луку и Мэтью. Нелли восседала на другом кресле. Билли, Берил, Роза и Дейзи уселись по-турецки на полу, причем Билли умудрялся не только петь, но и жевать пирожок.
В комнату вошли Боб Джайлс и Рут. От них исходило столь мощное волнение, что его почувствовали все собравшиеся. Хетти перестала играть. Воцарилось молчание.
— Что случилось, викарий? — первой нарушила его Нелли. — У вас такой вид, словно бы вы только что стали свидетелем Второго пришествия!
— Ты почти угадала, — ответил Боб, пристально глядя на Кристину. — Милая девочка! — срывающимся голосом промолвил он, проглотив комок. — Я привел сюда еще двоих гостей. Ты их долго разыскивала, и вот в ночь на Рождество Господь сделал тебе подарок.
Тишина в переполненной людьми и освещенной газовыми лампами и свечами гостиной звенела от напряжения. Смертельно побледнев, Кристина робко шагнула вперед.
— Неужели это правда? — прошептала Лия, прикрыв ладонью рот. — Нет, этого не может быть!
Дверь, ведущая в украшенный бумажными гирляндами коридор, была распахнута настежь. И Кейт увидела рядом с Эмили укутанных в цветастые шали женщин в зимних ботинках и пальто.
— Я не мог тебя предупредить, деточка, — сказал Боб Джайлс Кристине, приближающейся к нему с лицом сомнамбулы. — У нас не было полной уверенности…
Первой, прихрамывая, вошла в гостиную Эмили. За ней — две странные женщины, одной из них было уже за пятьдесят, а другой — вообще бог знает сколько лет. Обе затравленно озирались. Кристина судорожно вздохнула и дико, по-звериному закричала. Старуха с желтым морщинистым лицом даже не шевельнулась, ее бессмысленный взор, устремленный на Кристину, свидетельствовал о том, что она не осознает происходящего. Другая женщина, помоложе, охнула и, вытянув руки, словно утопающая, кинулась к Кристине.
— Мамочка! — воскликнула та и упала в ее объятия. Они так крепко обнялись, что, казалось, никакая сила не могла бы разъединить их.
— Мамочка! Дорогая мамочка! — приговаривала Кристина.
Лия вскочила с кресла и с проворством юной девицы подбежала к старухе.
— Якоба, милая моя! Отчего у тебя такой вид, словно ты не узнаешь меня?
Она порывисто обняла свою старинную приятельницу.
— Кажется, она не понимает, что происходит, — тихо подсказала ей Рут.
— Доченька! Моя любимая доченька! — обнимая Кристину, приговаривала по-немецки Ева Франк.
— Чтоб мне провалиться на этом месте, если это не натуральные рождественские чудеса! — сверкая глазами, воскликнул Альберт.
— Но как? Где? — недоуменно вопрошала Гарриетта.
— Мошамбо! — гордо изрекла Эмили, похожая в своих бесчисленных бусах и цветастой шали с кистями на древнюю колдунью. — Мошамбо поведал мне, что они живы. А когда я спросила, где они находятся, он сказал: на берегах Темзы!
Оставаясь в объятиях матери, Кристина обернулась и окликнула старуху:
— Бабушка! Бабушка, это я, Кристина!
— Где? Возле Темзы? — с недоверием переспросил Карл Фойт. — Но как они там очутились?
— Они живут в Лондоне уже с 1938 года, — пояснил Боб Джайлс, вызвав этим общее изумление.
— Бабушка ничего не помнит, доченька, — сказала Ева Франк, не в силах оторвать от Кристины взгляда. Она до сих пор не могла поверить в свершившееся чудо — их невероятную встречу. — Потому-то я и не смогла тебя разыскать. Ведь только бабушка знала лондонский адрес своей приятельницы.
— Значит, все эти годы мама Кристины искала ее? — воскликнула Хетти осевшим от волнения голосом.
— Но как же им удалось выбраться из Германии? — спросил Карл у викария.
— Кто эти дамы? — расспрашивала Дейзи Кейт. — Они тоже перемещенные лица, как и тетя Анна? Для них нам тоже придется подыскивать одежду?
Кристина прикоснулась ладонью к морщинистому лицу бабушки и обратилась к ней по-немецки, как в детстве:
— Бабуля! Это я, Кристина! Мы снова вместе! Прошу тебя, бабуля, вспомни же меня наконец!
Якоба внимательно посмотрела на нее, потом на Лию, наморщила лоб и промолвила дрожащим голосом:
— Кристина? Лия? Это вы?
— Да, это мы, бабуля! — обрадовалась Кристина и взяла ее за руку. — Лия живет на площади Магнолий. Вспомнила? Теперь и я здесь живу.
Якоба окинула просветлевшим взором гостиную, заполненную множеством незнакомых людей, чьи взоры выражали изумление и восторг.
— Здесь все твои друзья, бабуля! — дрожащим голосом промолвила ее внучка. — Они родственники и соседи Лии и мои добрые приятели.
— Это верно, Якоба! — подтвердила то смеющаяся, то плачущая Лия. — Здесь собрались все мои родственники: Мириам, ее муж Альберт, к сожалению, не еврей. И маленькая Керри успевшая вырасти за эти годы. Я рассказывала ей о нас с тобой. Ты помнишь, как мы ходили в школу и писали на грифельных досках? Помнишь, как пахло в классе мелом? И как учитель говорил, что я должна быть добра к тебе, потому что твой отец погиб, сражаясь с бурами?