Плоть и серебро
Шрифт:
— Жадность, — ответил он серьезно.
В жадности и было дело. В сущности, все сводилось к тому, что «ОмниМат» рассматривала Медуправление как богатую добычу, которую надо захватить и использовать.
Тактика у нее была классической: разделяй, развращай и властвуй. На одну из главных должностей Медуправления пробрался их классный оперативный работник. Главной целью интриги было разделить Медуправление на две почти автономные зоны. Этот процесс занял много времени и был выполнен с точностью алмазного лазера. Поскольку штаб-квартира ККУ ООН находилась на Луне и потому во вновь созданной Внутренней
Следующим шагом было консолидировать контроль во Внешней Зоне: размещение учреждений Медуправления лишь в кубатуре, принадлежащей «ОмниМат» непосредственно или через дочерние корпорации, скупка фармацевтических служб и их преобразование, то же самое с производителями медицинского оборудования, других не медицинских материалов, и при этом медленное вздувание цен. В то же самое время начался осторожный и постепенный рост части всех сборов, идущей к «ОмниМат». Как сказал Джон: «Там миллион, тут еще один — курочка по зернышку».
Подрыв программы Бергмана начался почти сразу после ее зарождения. Институт был одним из трофеев, который «ОмниМат» хотела прибрать к рукам. Сначала тонко укреплялись зародившиеся недоверие и недоброжелательность ко всем бергманским хирургам; всеми средствами и способами. Потом был создан график — успешное испытание растущего влияния. Как только бергманские хирурги оказались изолированы друг от друга и от всей медицинской общественности, стало проще скрывать от них, что их используют как элитную услугу (тщательно организованные утечки информации только усиливали презрение к ним, а от этого углублялся статус парий) и как средство для дальнейших целей «ОмниМат».
Марши считал, что это была уже самая глубина мерзости. И ошибался. Оказалось, что была еще одна причина организации графика, ясная только в ретроспективе.
Бергманских хирургов использовали как курьеров. Их корабли идеально подходили для сверхбезопасной доставки данных и сообщений слишком секретных, чтобы доверять их обычным каналам, а также валюты, наркотиков, предметов искусства, драгоценностей — любых средств соблазна, подкупа и расплаты. Их кораблям давался приоритет на маршрутах и причалах, а поскольку Медуправление было филиалом ККУ ООН, их никогда не обыскивали в поисках контрабанды.
Корпоративные и политические заговорщики почти полностью подчинили себе Внешнюю Зону и начали процесс инфильтрации в Медуправление целиком. Они собирались стать хозяевами жизни и смерти любого мужчины, женщины или ребенка, живущего вне Земли. Если бы их не остановили, все здравоохранение скатилось бы к примитивному, хаотическому и несправедливому состоянию, какое было у него где-то в конце двадцатого столетия.
Медицина стала бы предметом потребления. И потребление этого предмета они бы контролировали полностью. Только у них можно было бы получить этот товар, и ни на каком другом рынке. Для Марши это возвращение к кровавому средневековью было кошмарным видением, жестокостью, равной запрету на анальгетики и анестезию.
Не меньше пугало и то, что сам ККУ ООН был заражен. Людей на ключевых постах некоторых отделов подкупили или запугали и заставили сотрудничать. Некоторые документы, предоставленные Кулаком, намекали, что ККУ ООН, раздувшийся от гордости за свои достижения, стал главной целью «ОмниМат».
Весь этот мерзкий план распадался сейчас по швам, как чудовище Франкенштейна, сшитое растворимым шовным материалом. Некоторые детали были даже забавны. Когда журналисты говорили о Престоне Вальдемаре, обычно упоминалось, что он находится «под защитой ККУ ООН на станции Боза и на попечении своего представителя и личного врача, доктора Рафаэля Моро». Вальдемар часто упоминался как предполагаемый главный свидетель. Журналисты обычно пускались в объяснения, что Вальдемар недавно пережил нервный срыв и одновременно — что-то вроде внезапного обращения к религии.
Сал Бофанза и Людмила были все еще на пути к Ананке. К большому облегчению Марши, они уже не были беглецами. Сала уже упоминали несколько раз как возможного кандидата на пост главы Медуправления и новой метлы, которая вычистит и реорганизует этот гадючник.
Марши надеялся, что эта должность достанется Салу. Сам он слишком сильно обжегся, чтобы начать снова доверять этому ведомству, разве что его возглавит такой цельный человек, как его старый друг.
Главным образом вся эта деятельность не давала ему задумываться, как медленно приближается Ананке. Иначе быть не там, где ему хотелось быть, стало бы невыносимым.
Поздним утром четвертого дня он перестал отвечать на внешние вызовы, чтобы поговорить с Джоном Халеном ради первой из проверок состояния Ангела, которые он проводил не реже двух раз в день.
Ничего нового не было. В сознание она не приходила. У Марди и Элиаса не было аппаратуры для мониторинга деятельности мозга, да если бы и была, биометаллический череп не дал бы снять надежные показания. Несмотря на кому, не было признаков повреждений мозга от кислородного голодания. Жизненные показатели пониженные, но стабильные. Все, что можно было сделать, — это вести круглосуточное наблюдение и сообщить, если будут хоть малейшие изменения.
Сообщений не было, но Марши все равно продолжал проверять.
Разговор перешел на другие темы. Утверждение Кулака, что его имущество значительно, оказалось, мягко говоря, недооценкой. У него оказалось в буквальном смысле десятки номерных счетов на разные имена. Еще была недвижимость, доли в больших корпорациях и сотни сейфов, набитых наличностью, произведениями искусства, древностями и кто знает чем еще. Теперь приличная доля всего этого принадлежала Ананке.
Джон как раз смеялся над таким странным поворотом событий: в один миг от лохмотьев к роскоши, а за это — обязанность поставить Кулаку памятник, когда загудел сигнал из корабельной клиники. Марши попрощался и направился посмотреть своего пациента.
На полпути к двери он побежал, сообразив, что Кулак находится под действием поля сна и проснуться не может.
Но он проснулся. Как-то он преодолел эффект поля — действие, которое Марши счел бы невозможным даже для здорового человека.
Быстрый взгляд на показания приборов сообщил ему, что Кулак этим усилием почти наверняка подписал приказ на исполнение своего смертного приговора. Все индикаторы зашкалили в красную зону. Марши приглушил поле и попытался не показать на лице увиденного на приборах. Он наклонился к койке.