Плот. По ту сторону времени
Шрифт:
Из ближайшего проема послышался рокочущий, скрежещущий звук. Рис развернул кресло. Через несколько минут из тоннеля показался тупой нос, и в камеру медленно, нестерпимо медленно вползла машина — тусклый металлический цилиндр футов пяти длиной. Такие машины рудокопы называли Кротами.
На носу у Крота крепились режущие устройства и захваты — челюсти для переработки железа. Сзади располагался широкий короб, в котором валялось несколько кусков только что срезанного железа.
— Состояние! — резко сказал Рис.
Крот остановился и ответил, как отвечал всегда:
— Множественные повреждения
Его ровный высокий голос звучал откуда-то из глубины потрепанного корпуса.
Рису часто казалось, что если бы он понял смысл этого короткого сообщения, то разобрался бы во многих мучивших его загадках окружающего мира.
Из носа Крота выполз манипулятор. Он дотянулся до короба на спине и начал складывать на полу куски металла величиной с голову. Некоторое время Рис наблюдал за работой. В местах соединения Носовых приспособлений, осей колес и короба с корпусом виднелись следы грубой сварки. А длинные тонкие швы на поверхности Крота, без сомнения, указывали на то, что оттуда давным-давно были срезаны какие-то детали. Рис полуприкрыл глаза, чтобы видеть только общие очертания Крота. Что могло быть на месте этих шрамов? Внезапно его осенило: Рис представил себе дюзы, обеспечивающие вращение Пояса, установленными на Кроте. Мысленно он передвигал детали, присоединял их под разными углами и вновь отсоединял. Могли ли дюзы действительно крепиться к Кроту? Был ли Крот когда-то летающей машиной, которую позднее приспособили для работы в руднике?
Но, возможно, на месте этих шрамов находились иные, давно забытые устройства, назначения которых Рис даже не мог себе представить — возможно, те самые «датчики», о которых говорил Крот.
На Риса накатила волна ничем не объяснимой благодарности к Кротам. Во всем огромном гибнущем мире они одни, такие загадочные, были необычными, ни на что не похожими. Они будоражили воображение Риса. Впервые он стал задумываться о том, что мир способен меняться со временем, еще несколько сотен смен назад, когда Крот неожиданно спросил, не кажется ли Рису, что воздух Туманности стал менее пригоден для дыхания.
— Крот… — позвал юноша.
Из носа машины вытянулась членистая металлическая рука, и Рис увидел наставленную на него камеру.
— Сегодня небо кажется еще более красным.
Выгрузка металла не замедлилась, но небольшие линзы оставались неподвижными. На носу машины замигала красная лампа.
— Введите, пожалуйста, показания спектрометра.
— Я не понимаю, о чем ты говоришь, — сказал Рис. — А если бы даже и понимал, у меня все равно нет «спектрометра».
— Пожалуйста, введите цифровые данные.
— Я все равно не понимаю, — терпеливо объяснил Рис.
Некоторое время машина изучала его.
— Насколько покраснело небо?
Рис открыл рот… Он не находил слов.
— Не знаю. Краснее. Темнее. Не такое темное, как кровь.
Линзы разгорелись алым цветом.
— Калибруйте, пожалуйста.
Рис представил себе, что смотрит на небо.
— Нет, не такое яркое.
Сияние прошло несколько градаций от малинового до мутно-кровавого.
— Немного назад… — сказал Рис. — Стоп. Кажется, такое.
Линзы померкли. Лампа на носу, по-прежнему красная, засветила ровно и ярко. Рис вспомнил об аварийной лампочке на
— Крот. Что означает этот свет?
— Предупреждение, — сказал тот ровно. — Изменение окружающей среды угрожает существованию жизни. Рекомендуется использование систем жизнеобеспечения.
Рис понял слово «угрожает». Но что означало остальное? Что такое системы жизнеобеспечения?
— Крот, что мы должны делать?
Но Крот не ответил, он спокойно продолжал разгружать короб.
Рис смотрел на него, лихорадочно соображая. События последних нескольких смен начали складываться в его мозгу, как элементы головоломки.
Мир был жесток к людям. Взрыв это доказал. И сейчас, если Рис правильно понял слова Крота, ему казалось, что краснота неба предвещает гибель, что сама Туманность, как гигантская лампа, предупреждает об опасности.
Вернулось ощущение, которое давило сильнее, чем притяжение остывшей звезды. Как быть? Кто согласится выслушать его? Он — всего лишь неразумный подросток, а все его страхи основаны на предположениях, смутных и неясных.
Интересно, когда придет конец, он все еще будет подростком?
В мозгу замелькали апокалипсические сцены: он представил себе угасающие звезды, исчезающие облака и воздух, окислившийся, не насыщающий легкие.
Пора подниматься на поверхность, потом надо вернуться на Пояс и что-то придумать. Во всем этом мире было только одно место, где он мог бы найти помощь.
Плот. Рис должен каким-то образом попасть на Плот.
Полный ощущения новой цели, смутной, но влекущей, он развернул кресло и направился к выходу.
2
Дерево было похоже на огромное колесо из ствола и кроны, футов пятидесяти в диаметре. Замедляя свое вращение, оно нехотя входило в гравитационное поле мертвой звезды.
Пилот Паллис, висел под деревом, ухватившись за шероховатый ствол. За спиной у него были ядро звезды и Пояс. Он критически разглядывал сквозь крону неровный слой дыма, висевший над верхними ветвями. Дым нигде не был достаточно плотен, туг и там сквозь него виднелись звезды. Паллис дотянулся до ближайшей ветви и почувствовал, как неуверенно трепещут тонкие листья. Даже здесь, у основания ветвей, можно было ощутить беспокойство дерева. На растение воздействовали два фактора. С одной стороны, оно стремилось покинуть смертельно опасное гравитационное поле звезды, а с другой — вырваться из дыма, толкавшего его к источнику гравитации. Искусный деревянщик должен сбалансировать влияние этих факторов и заставить дерево неподвижно зависнуть в заранее заданной точке пространства.
Внезапно ветви с новой силой рассекли воздух, и дерево подпрыгнуло на добрый фут. Паллис едва не свалился. С дерева сорвалась стая летяг. Крошечные создания, похожие на колесики, жужжа, закружились вокруг пилота, пытаясь вновь отыскать уютное местечко в густой листве материнского дерева.
Черт бы побрал этого парня!
Сердито раздвигая ветви, Паллис поднялся на верхнюю сторону дерева. В нескольких футах над его головой висело рваное покрывало из дыма и пара. Скоро Паллис обнаружил, что почти в половине прикрепленных к ветвям огненных чаш совсем не осталось сырых поленьев.