Плот

В геологоразведочной партии, где я работал последнее время, было два полевых отряда — Северный и Южный. Я был начальником Южного отряда, а Женя, тоже геолог, был начальником Северного отряда. Мой отряд в основном работал на юге Урала, а Женя на севере Пермской области. Я искал золото и уран, а Женя искал алмазы. Ни я, ни Женя пока ничего не нашли, — ни уранового месторождения, ни золота, ни алмазов. Но мы были полны энтузиазма, трудолюбия и верили в удачу, которая в один прекрасный день нас осчастливит.

У меня на юге сезон откладывался, и начальник нашей геологоразведочной партии послал меня на север Пермской области, где работал наш Северный отряд.

Мы Женей добрались до нашей базы, которая была в поселке-поселении для заключенных и там остановились на пару дней — пристреляли карабины, проверили рации, отдохнули после долгой дороги. Я познакомился с поселением, сходил в магазин, в пекарню, познакомился с некоторыми заключенными и с белыми ночами, которые были здесь летом.

В пекарне работал один заключенный, Сергей, который делал всякие поделки из дерева. Некоторые из них были в пекарне и я сразу заинтересовался ими. Когда я учился на первых курсах института, сам вырезал маски из сосны, осины и березового капа. Изделия этого моего тезки были лучше моих, и я ему позавидовал. Мы с ним быстро нашли общий язык, и я часто, когда бывал на нашей базе, заходил к нему в гости в пекарню, где он работал. За что он сидел, я не знаю. Один раз, когда он что-то искал, я увидел его приговор на нескольких листах бумаги, но он его быстро спрятал, а я не стал спрашивать, за что он получил срок.

В один из дней я пришел из тайги на базу за продуктами — хлеб мы брали в этом поселении, на пекарне, потому что в этом глухом краю не было деревень, только зоны и поселения для заключенных. Зашел к этому парню попрощаться, а он мне подарил отличную поковку — топор. Сталь у него была очень хорошая, и через год, когда я работал в Челябинской области, нашел пьяный березовый лес, в котором все березы были с искривленными стволами, — из-за сильных ветров. Я взял кусок ствола такой березы, и зимой, когда береза высохла, сделал к этому топору топорище. Заготовку я сделал с трудом — древесина была крепкой и свилеватой, как говорили плотники. Этот топор мне служит до сих пор, и я на него не нарадуюсь.

Женя хотел, чтобы я пробурил несколько скважин в эпицентре аномалии, пока он в отъезде. Но там оказался плывун, и когда я с рабочим еле вытащил снаряд, с бурением я закончил. Мы с Ильей утащили весь инструмент и буровой станок на нашу базу в поселении и отправились к геофизикам, набрав с собой побольше продуктов: хлеба и консервов.

Геофизики жили на берегу таежной реки в палатках, ходили каждый день в тайгу с приборами. Лето выдалось очень жаркое, вода в реке прогрелась, и можно было после работы искупаться, смыть пот и освежиться перед ужином. Когда мы уходили в тайгу, лагерь охранял рабочий. Он охранял палатки не от людей, которых в этих местах не было совсем, — кроме заключенных в ближайшей зоне, в десяти километрах от наших палаток, а преимущественно от медведей, которых было просто множество в этой тайге.

Прожив на этом месте около двух недель, сделав все аномалии, нам надо было переехать на десять километров южнее. С этого лагеря было трудно ходить на работу — слишком далеко. Когда маршрутная пара ушла на последнюю аномалию, мы с Александром начали строить плот, на котором собирались сплавиться вниз по течению и выбрать место для нового лагеря.

Я никогда плоты не строил, но в детстве частенько плавал на плотах. Почти напротив нашего дома жили соседи, у которых каждую весну затапливало огород, и наша детская команда во главе с Влахой, который жил в этом доме, плавала по всему огороду на плотах, из старых дверей от огорода или на жестяной большой ванне, корыте, или делали плот из пары бревен. Потом, когда паводок заканчивался, мы плавали на плотах на небольшом пруду, который находился рядом с железнодорожной станцией. Плоты строили из железнодорожных шпал, которых вокруг было множество.

Но такие маленькие плоты, какие были у меня в детстве, были для всей нашей команды малы — кроме рабочих, надо было забрать с собой приборы, инструменты, продукты и спальные мешки с нашими рюкзаками. Александр, который разбирался в строительстве больших плотов, сказал, что надо как минимум семь сухих толстых бревен. Такие сухие толстые сосны были в сотне метров от палаток, на обрыве и как раз годились для постройки плота.

Утром мы с ним вдвоем, — с топорами и пилой Дружба 2, отправились на лесоповал. В ста метров от наших палаток начинался небольшой обрыв, метров пять над рекой, и на ней росли высокие и могучие сосны, часть которых были сухими. Сначала мы попробовали их спилить. Но пилу стало заклинивать, и мы, пропилив ею половину первой сосны, взялись за топоры. Можно было рубить одну сосну вдвоем, но мне было неудобно стоять — везде были ямку, камни, и я оставил эту сосну Александру, пошел к другой.

Мы срубили восемь сосен до обеда. Надо было еще свалить их комлем к реке, чтобы потом не таскать массивные бревна. Когда мы закончили лесоповал, у меня были мозоли на руках, и я здорово устал — от жары и от работы лесорубом. Надо было восстановить свои силы, и мы отправились на кухню. Пообедав и хорошенько отдохнув, мы продолжили свою работу — распилили пилой сваленные сосны на бревна метров по восемь, подтащили их к обрыву, потом выпилили в них пазы, загнали туда поперечные балки и приколотили их для надежности.

Был уже вечер, когда рабочие и студентки вернулись из тайги, и мы все вместе навалились на наш корабль и столкнули его с обрыва в реку. Плот оказался большим и тяжелым, но на нем было просторно, и можно было уплыть на нем всем, и увезти все наше барахло за один. Александр вырубил пару шестов, и мы подогнали его к нашему лагерю.

После того, как мы спустили на воду наш большой плот, я размышлял недолго. По своему характеру, я наверное, был единоличником, и хотел плыть один, — кроме того мне нравилось плавать на плотах с самого детства. Для этой благородной и ностальгической цели пришлось свалить три сосны и сделать из них свой, личный плот. Бревна для него я отпилил поменьше — метров по семь, и не такие толстые, как у первого.

Этот мой, личный плот получился легче, и я один спустил его на воду, а потом хотел разбить об его борт бутылку шампанского, но, увы, его не оказалось. Пришлось нарушить традицию и обойтись без него. Но зато я на нем сделал мачту, на которую повесил флаг, который арендовал у одной студентки — это был красивый шарфик. Мой личный плот занял свое место около первого, ниже по течению на несколько метров, и вся наша флотилия была готова к отплытию.

Утро следующего дня выдалось жарким и прошло в суете и заботах. Хотя мы с вечера подготовились к отплытию, но все равно надо было упаковывать спальные мешки и кухню, потому что никто не хотел обойтись без завтрака.