Плотский грех
Шрифт:
Его «исцеление» произошло почти три года назад и с тех пор не знало никаких сбоев. Статус Уолтера повысился от доверенного узника до неофициального помощника доктора Уэйнфлит, чьи методы и приемы он знал даже лучше, чем ее коллеги-психиатры. За эти годы она написала по нему в общей сложности девять работ и теперь использовала его как неопровержимое доказательство своих теорий, которые имели отношение к превращению хорошо известных нейронных проводящих путей в каналы для осуществления функций, далеких от их основных. Конечно, Джесс принесла в свою работу по Уолтеру одно ценное качество, с которым никто другой в этой области не мог надеяться сравниться: свое знание церебральной
В известном смысле Уолтер прославился, и по большей части тем, что его медицинский случай был первым и единственным, а опыт его излечения не распространялся на большое число пациентов. Для Джесс Уолтер был эквивалентом расщепления атома.
Ее сейф был закрыт – благослови Бог Уолтера! Если бы он не вошел, Джесс бы заснула за письменным столом, в окружении папок, к которым только она и Уолтер имели доступ. Каждый мог бы взять документы и воспользоваться фотокопировальным аппаратом…
Никого, кроме самой Джесс, не касалось, к примеру, каков коэффициент умственного развития Уолтера или как продвигается ее исследование находящихся в мозге центров ярости – длинный, длинный перечень собранных данных, которые находились только здесь, в этих папках. Ей принадлежало единоличное командование, и она твердо намеревалась сохранить его за собой. В коем намерении Уолтер Дженкинс был ее самым ценным союзником.
Иви все-таки приехала на ленч, хотя Делия и сомневалась в этом, учитывая исповедальный характер разговоров на вечере. Все еще чувствуя в голове дурман после вчерашней музыки и общения, детектив не слишком заморачивалась по поводу своего обеденного меню – в нем были лишь поджаренные бутерброды с сыром, минеральная вода и хороший кофе.
– С завтрашней недели надо переходить на осенние модели, – сказала Иви, которая, похоже, с удовольствием восприняла простоту меню, – а Ра все еще действует в летнем режиме. Платья для подружек невесты из узорчатого муслина в стиле Джейн Остин, хотя, конечно, то, что Джейн Остин называла муслином, сильно отличается от нашего. Мейбл не станет жаловаться, но Мэйвис и Марго раскапризничаются.
– Мейбл? Мэйвис и Марго? – непонимающе переспросила Делия.
Иви рассмеялась.
– Манекены в витрине, дорогая! Мейбл – это невеста, Мэйвис и Марго – ее подружки. Обожаю свадьбы!
Вчерашнего настроения как не бывало; сегодняшняя Иви казалась довольной и счастливой. Это поставило Делию в затруднительное положение: следует ли затрагивать деликатную тему или же лучше не будить спящую собаку? Нынешнее поведение Иви подсказывало, что лучше не будить; Делия решила посмотреть, куда повернет сегодняшний разговор. Они уже съели сэндвичи и теперь сидели у окна.
– Как давно ты работаешь в «Свадебных платьях Ра Танаиса»?
– С тех пор, как этот салон открылся – четырнадцать лет, – просияв, ответила Иви. – Свадьба – это великий день для каждой женщины, и моя задача погружаться в самую гущу планов, доводов, мечтаний, возможностей и невозможностей. Знаешь, клиенты «Свадебных платьев Ра Танаиса» не просто покупают подвенечный наряд и что-нибудь для подружек невесты. Мы одеваем также мать невесты и мать жениха, не говоря уже о том, что у нас есть целый отдел, который занимается координированием цветовых тем, рекомендует место проведения свадьбы, дает приблизительную оценку стоимости. Ты понятия не имеешь, как много люди готовы заплатить, чтобы устроить свадьбу, и я всегда чувствую, что это часть моих обязанностей –
– Что ж, это немного похоже на отправку ребенка в колледж, не так ли? – спросила Делия, восхищенная. – Тут, вероятно, горы скрытых издержек. Я рада, что кто-то говорит им, в какую сумму выльется счет, прежде чем они влезут в долги.
– Вообще-то самые прелестные свадьбы часто наименее затратные. Когда пускают пыль в глаза, лучше на это не смотреть.
Делии в голову пришла совершенно новая мысль.
– Иви, а ты посещаешь сами свадьбы?
У Иви был удивленный вид.
– Если они в пределах досягаемости – всегда. Я веду альбомы фотографий и газетных вырезок. Эти альбомы могут быть очень полезны, поскольку множество невест не очень-то представляют себе, чего хотят. Я усаживаю их с парочкой альбомов с фотографиями свадеб разного ценового диапазона и велю показать мне тот наряд, который им нравится.
– Подумать только, ведь все это изначально предназначалось лишь для того, чтобы мужчина мог быть уверен, что его невеста нетронутая девственница!
– Это просто еще один способ выразить, что дети этого мужчины именно его дети. Чтобы быть уверенным в этом, он должен жениться на девственнице и затем сделать так, чтобы она не могла ему изменять, – сказала Иви.
– Какая тоска!
– Но очень жизненная ситуация, согласись, Делия. Мужчина жаждет быть уверенным, что его дети действительно его, и старается изо всех сил в этом убедиться.
– Что ж, я думаю, очень скоро появится железный тест на отцовство, – предположила Делия. – Пол Бахман из нашей криминалистической лаборатории говорит, что открытие ДНК и РНК – это прорыв во всех направлениях, так что больше не будет тупиковых ситуаций.
Она посмотрела на сегодняшнюю Иви с уколом сожаления, потому что уже приняла решение: вчерашний предмет разговора необходимо затронуть.
– Когда я увидела тебя вчера, Иви, дорогая, ты была очень расстроена и начала рассказывать мне о своем отце, Айворе. Но когда ты сказала мне, что он был одновременно и гетеросексуалом, и гомосексуалом, я тебя оборвала: там было неподходящее место и время для этой истории. И сейчас я напоминаю о твоем огорчении только по одной причине: я убеждена, что тебе нужно поделиться им со мной. Не знаю, почему, но я хочу услышать эту историю. Расскажи мне!
К удивлению Делии, настроение Иви не упало; судя по виду, она испытала облегчение, даже воодушевление.
– Спасибо, Делия, за то, что подняла эту тему. Признаюсь, если бы ты этого не сделала, я бы не нашла в себе смелости завести об этом речь. Айвор! Мой ужасный отец… Что труднее всего вписывается в его образ, так это наша мать. Я все мозги вывихнула, выискивая причину, почему он из всех людей выбрал себе в жены простецкую бабу огромных размеров, но так ничего и не придумала. Он не относился к ней как к жене, тем не менее не делал секрета из того факта, что она его жена.
– Ты ее любила, Иви? Называла ее мамой?
– О, я была так сбита с толку, Делия! У детей нет других критериев, кроме собственного опыта, а я никогда не видела других детей и даже других взрослых, кроме тех, что жили в Большом Басквоше и Малом Басквоше. Мне сказали, что эта громадная женщина моя мать, но я называла ее мэм, как называли ее слуги. Что же касается моих чувств – она меня пугала. О, не в том смысле, что она была злобной! Но с ней невозможно было разговаривать, особенно на детском уровне. Люди думают, что это странно, они, похоже, уверены, что собственная ребячливость мэм должна была облегчать ей общение с детьми, но это было не так.