Плотское желание
Шрифт:
— После того, что ты сделала для меня прошлой ночью? Это меньшее, что я могу сделать. — Данте одаривает меня улыбкой, которая выглядит настолько искренней, что я не могу не поверить ему. В ней нет ни капли лукавства, ни попытки очаровать меня, чтобы я подумала, что он имеет в виду что-то, чего на самом деле нет.
Я думаю, этот человек действительно помыл мою посуду и расставил ее, потому что ценит то, что я для него сделала. Так и есть, напоминает мне тоненький голосок в моей голове. Ты же не просто подвезла его. Ты подлатала его после того, как он был избит до полусмерти.
Я снова прочищаю горло, когда Данте забирает одежду из моих рук.
— Ты уверен, что мне не стоит беспокоиться?
— Они не собираются беспокоить тебя, — мягко говорит Данте. — Я говорю это серьезно, Эмма. И какие бы проблемы у них ни возникли со мной, я с ними справлюсь. Кроме того, когда ты будешь у меня дома, чтобы поработать над татуировкой...
— Черт, — выдыхаю я вслух. — Повернись. — Мои щеки вспыхивают, когда я говорю это, я была так увлечена любованием телом Данте, что не подумала о том, что татуировка может быть повреждена.
— О? — Данте приподнимает бровь, в уголках его губ появляется ухмылка, и я бросаю на него взгляд.
— Повернись.
Он тихонько смеется, поднимая руки в знак капитуляции, когда начинает поворачиваться, полотенце опасно сдвигается при этом.
— Не смею спорить с женщиной, которая регулярно втыкает в мою кожу острые иглы.
Я закатываю на него глаза, не обращая внимания на жаркий румянец, который начинает пробираться по моим щекам от этого подшучивания. Я не хочу думать о том, как это легко, как нормально мы общаемся, как весело стоять здесь, в моей гостиной, и дразнить друг друга.
А еще я очень-очень хочу узнать, не повредилась ли его татуировка.
Данте поворачивается ко мне спиной, и я, не задумываясь, протягиваю руку, чтобы дотронуться до него, на мгновение мои мысли полностью заняты делом. Зажившие линии татуировки, расположенные у самого основания его спины, не повреждены, но я вижу, что струпья на некоторых более новых линиях были содраны, оставив розоватую плоть, которая будет заживать светлее, чем темные сплошные линии под ними.
— Придется подправить, — мягко говорю я, проводя пальцами по незажившим линиям. Я чувствую, как он напрягается от моего прикосновения, и убираю руку. — Прости.
— Не стоит извиняться. — Голос Данте внезапно стал хриплым, и я поняла, что не причинила ему боли. Его реакция была вызвана чем-то совсем другим. Даже мое легкое прикосновение возбудило его.
От этой мысли мой пульс учащается почти до головокружения. Трудно представить, что я могла так повлиять на этого мужчину, но он стоит здесь, и его мышцы внезапно напряглись, –свидетельство того, что это правда. У меня такое чувство, что если бы он сейчас повернулся, то под полотенцем у него был бы твердый член.
Желание захлестывает меня, и я с трудом сглатываю. Нам нужно закончить и уйти, иначе в ближайшие пять минут мы будем трахаться на полу моей гостиной.
Я заставляю себя сосредоточиться на оставшейся части татуировки.
— Этот порез остановился, едва не проткнув тебя насквозь. — Я показываю на ножевой порез на его боку, скрепленный лентой-бабочкой, которую я использовала прошлой ночью. На этот раз я не прикасаюсь к нему. Я знаю, что никто из нас этого не выдержит. — Тебе нужно одеться. — Я делаю шаг назад, чувствуя, как сжимается горло. Как такое возможно? Как получилось, что мы так сильно влияем друг на друга?
Данте колеблется всего мгновение, достаточно долго, чтобы я поняла, о чем он думает. Но он кивает и исчезает по коридору в моей маленькой ванной.
Как только он исчезает из виду, я падаю на диван, испуская долгий вздох. Осталось как минимум четыре сеанса татуировки, и я не знаю, как мы пройдем их все, не упав в постель снова. Не знаю, что я буду чувствовать в конце, когда закончу работать и нам придется больше никогда не видеться.
Когда Данте выходит, снова одетый в джинсы, футболку и толстовку с капюшоном, в которых он выглядит гораздо более нормальным, чем есть на самом деле, я протягиваю ему ключи от машины. На толстовке, и на футболке тоже есть прореха от ножа, которым его проткнули, и я стараюсь не смотреть на нее. Если бы нож не прошел через два слоя ткани, кто знает, насколько хуже был бы этот порез.
— Твоя машина припаркована на улице. Прости, я знала, что тебе это не понравится, но у меня нет гаража. Надеюсь, ее оставили в покое. Если нет... — Я не знаю, что на это сказать. У меня нет таких денег, чтобы предложить оплатить ремонт, если кто-то попытается взломать нетронутый "Камаро" Данте. Это слишком хорошая машина, чтобы оставлять ее одну на этой улице. Но у меня не было выбора.
— Даже не думай. — Данте решительно покачал головой. — Возможно, ты спасла мне жизнь, Эмма. Я не беспокоюсь о машине. — Он делает шаг ко мне, его голос теплеет, и я чувствую, как по позвоночнику пробегает дрожь, когда он смотрит на меня сверху вниз. В его глазах пылает жар, но это не просто похоть. Есть и что-то еще, и это что-то сжимает мой живот странным страхом.
Никто и никогда не смотрел на меня так. И Данте Кампано не должен.
Я тяжело сглатываю.
— Верно. Ну, если ты... когда ты будешь готов подправить эти линии... мы не должны ждать слишком долго... — Я заикаюсь, и ненавижу себя за это. Но я действительно не знаю, что ему сказать. — Напиши мне, когда будешь готов назначить следующую встречу, — как-то не очень уместно мямлю я, когда полтора часа назад держала руку на члене этого мужчины.
Данте смотрит на меня с явным замешательством.
— Разве я не отвезу тебя обратно к твоей машине?
Мои глаза расширились.
— О. Я... — Последнее, что мне нужно, это провести даже следующие двадцать минут в машине с этим мужчиной. Особенно не в такой машине, которая заставит любую женщину, хоть немного интересующуюся американской мускулатурой, промокнуть насквозь. — Я могу сама добраться, — говорю я. — Тебе нужно вернуться, пока твоя охрана не сошла с ума.
Данте усмехается.
— Я им позвонил. Глава моей команды очень зол, но я все улажу, когда вернусь. Я подвезу тебя до машины. — Его взгляд слегка ожесточается. — Мне не нравится идея, что ты будешь гулять одна.