Плотское желание

Джеймс М. Р.

Эмма резко выдыхает, когда видит это.

— Ну, это уже кое-что. — Она поворачивается на кожаное сиденье рядом со мной и смотрит в мою сторону. — Напиши мне, когда...

— Эмма, — произношу я ее имя, и она напрягается. У меня чешутся ладони от желания схватить ее и притянуть к себе. У меня перед глазами возникает образ нас двоих на заднем сиденье "Камаро", запотевшие окна, пока я снимаю с нее одежду, мои руки на ее груди, а ее ноги обхватывают мои бедра...

— Мне нужно идти. — Она почти задыхается, нащупывает ручку двери и выбегает из машины. Я с ноющей грудью и пульсирующим членом наблюдаю, как она бежит к своей машине, распахивает дверь и проскальзывает внутрь. Она запирает ее, как только оказывается внутри, как будто не пускает меня или не выпускает себя.

Желание между нами словно живет, дышит. Как будто оно все еще сидит рядом со мной, даже после того, как она ушла. Мне хочется пойти за ней, но я сижу и смотрю, как она обхватывает руками руль, тяжело дыша, несколько долгих мгновений, прежде чем я слышу гул мотора, и она включает передачу.

У меня есть и другие вещи, о которых я должен беспокоиться. Я снова вижу кровь на бетоне, когда смотрю вниз на уровень ниже, где я припарковался, и стискиваю зубы. Я заверил Эмму, что она будет в безопасности, и я верю в это, но я не собираюсь рисковать. Я собираюсь убедиться, что эта угроза будет остановлена до того, как у меня появится шанс вернуться к ней.

Я быстро достаю телефон и отправляю Лоренцо сообщение.

ДАНТЕ: Встретимся в моем офисе. Нужно поговорить.

Проходит мгновение, потом еще одно, и я думаю, не застал ли я его за чем-то. Но тут мой телефон пиликает.

ЛОРЕНЦО: Конечно, брат.

Я бросаю телефон на пассажирское сиденье и ставлю машину на передачу. Альтьер может думать, что он что-то сделал прошлой ночью, натравив на меня своих головорезов, он даже может подумать, что одержал маленькую победу.

Но сейчас он узнает, как сильно ошибается.

***

Лоренцо уже ждет у входа в мой кабинет, когда я приезжаю. Я отпираю дверь и смотрю на него.

— Ты быстро приехал.

— Это было очень срочно. — Он проходит за мной внутрь и опускается в одно из кожаных кресел, когда я сажусь за свой стол. — Что, черт возьми, случилось с твоим лицом, Данте?

— Ребята Альтьера, я думаю. — Я осторожно прикасаюсь к одному из синяков на своей щеке. Я чувствую, насколько опухло мое лицо, даже не глядя в зеркало. — На меня напали.

Лоренцо садится вперед, его лицо вдруг превращается в маску растерянности и гнева.

— Где? Они пришли на нашу территорию? Это маленькое гребаное дерьмо...

Я качаю головой, поднимая руку, чтобы остановить тираду брата.

— Я был на его территории.

— Что? — Лоренцо наморщил лоб. — Зачем?

Я хмурюсь, глядя на него.

— Не по делу. А значит, все должно было быть в порядке. Мы можем ездить куда хотим, Энцо. Мы просто не можем работать в той части Лос-Анджелеса, которая нам не принадлежит. Я не должен был получать дерьмо только за то, что я живу в юго-восточной части.

— Это правда. — Лоренцо потирает подбородок. — Но это не отвечает на мой вопрос. Какого черта ты там делал? И почему с тобой не было охраны?

— Заехал повидаться с другом. И потому что я идиот. Это отвечает на твои вопросы? — Я бросаю на него взгляд, но выражение лица Лоренцо не меняется.

— Твой начальник службы безопасности позвонил мне вчера вечером. Он не знал, где ты, и не мог с тобой связаться. Я собирался послать на твои поиски чертову армию. Этот друг имеет к этому какое-то отношение?

— У тебя появятся морщины, если ты будешь так напрягаться. — Я жестом показываю на углубляющуюся линию между его бровями. — Ты говоришь как наш отец.

— Кто-то должен. — Голос Лоренцо ледяной. — Какого черта, Данте? Ты зашел на территорию Альтьера из-за девчонки?

— Я этого не говорил.

— Ты и не должен был. — Лоренцо смотрит на меня. — Я думал, ты умнее.

Я стискиваю зубы, разочарование закипает.

— Может, я просто хотел взять немного чертовой еды на вынос. Ты не хуже меня знаешь, что переход на другой конец города, это не повод для насилия. Он может, черт возьми, приходить сюда на ночь, если ему так хочется, если только он не заключает сделки и не занимается перевозками. Вот тогда-то и начинаются проблемы. И не только за то, что он переступил воображаемую границу. Ты знаешь, что это он сейчас переступил черту.

— И теперь это наша проблема. — Тяжело вздохнул Лоренцо.

— Это тебе нужна была причина, чтобы преследовать этого парня. — Я машу рукой в направлении своего лица. — Вот, пожалуйста.

— Доказательств нет. — Челюсть Лоренцо сжимается.

— А они нам нужны? Мы не закон, Энцо. Мы действуем за его пределами.

— Только вот именно ты пытаешься вести нас в соответствие с законом. — Лоренцо встает и направляется к моей барной тележке, чтобы налить себе выпить. Я не обращаю внимания на то, что сейчас только полдень. — Я хочу поставить Альтьера на место, но он все еще дон, какой бы чушью мы это ни считали и как бы он ни получил этот титул. Если мы нападем на него без какой-либо доказательной причины, остальные члены Семьи нас не поддержат. Они и так не в восторге от тебя... — он указывает хрустальным бокалом в своей руке, — потому что ты пытаешься все изменить. Если ты начнешь войну за территорию в Лос-Анджелесе, это не сделает нас еще более привлекательными для них, если все, на что ты способен, это на то, что на тебя набросились не в той части города.

— Пять парней на парковке. — Я испустил долгий вздох, размышляя о том, сколько всего мне нужно сделать сегодня, прежде чем я смогу пойти домой, выпить снотворное и отключиться, пока боль не утихнет. — Они действительно изрядно потрепали меня.

— Это очевидно. — Лоренцо фыркает, опускаясь в кресло с бокалом коньяка. — И что? Ты провел ночь на парковке? И тебе не пришло в голову позвонить кому-нибудь?

— Они вырубили меня нахрен. — Я поморщился. Мой рот все еще болит, и мне, наверное, не стоит так много говорить. — Мне помогли.

— Девушка.

— Я не буду об этом говорить. — Эмма не хочет в этом участвовать, и я изо всех сил стараюсь не втягивать ее в это. Лоренцо не нужно знать, что именно она притащила меня домой и подлатала, или что я провел там ночь. Он просто вмешивается настолько, что может сделать что-то вроде накинуть на нее хвост, не предупредив меня, чтобы обеспечить ее безопасность, и, хотя его намерения были бы правильными, я точно знаю, как она к этому отнесется.

Она никогда не простит меня.