Плут
Шрифт:
Ледяной шип — не самые популярные, а я бы сказал, нахрен никому не нужные в мире защитных пряжек, но всё же существующие и, как можно понять, разученные мною в рамках общеобразовательной программы ручные чары. Образующаяся в результате их формирования едва светящаяся ледяная сосулька почти полуметровой длины способна на скорости выпущенной стрелы, что по моим прикидкам составляет метров 50–60 в секунду, пролететь всеми своими граммами так двумястами шагов эдак триста. А эта вот её светящесть, так сказать, бодро вертя старушку физику на известном месте, позволяет сосульке достаточно легко пробить среднее бревно лиственницы на любой дистанции. Неплохо, да? Вот только даже самая дешёвая пряжка-артефакт лишь с противокинетической составляющей успешно отражает сей ледяной снаряд, делая его оружием только против простецов, ну или каких-нибудь беззащитных одарённых.
Однако в данной конкретной ситуации мне плевать на всё это, и я очень рад, что всё же выучил на занятиях в Академии данные чары, да ещё и, разобрав их посредством Видения, запомнил само плетение, которое сейчас и сумел воспроизвести. А вышло оно несколько более компактным, нежели когда чары творятся вращением ладоней, да и внушительный результат заставляет призадуматься. Ведь с тех, разделяющих меня с целью метров пяти, мой «почти ледяной шип», вышедший раза в три меньшего размера и с вдвое более интенсивным свечением, а о приросте скорости полёта вообще трудно судить, очень так впечатляюще пронзил навылет второго и эпично пригвоздил к стропилам первого моба, как раз в тот момент, когда их силуэты совместились.
Джекпот прям какой-то.
Глава 16
****
— Что? — непроизвольно вырвалось у меня, когда один из мобов, который был насквозь пронзён высокоскоростным куском льда, хрипя и булькая кровью из своих пробитых лёгких вдруг завозился на полу, а в конце ещё и начал издавать те жуткие звуки, пусть и не столь интенсивные как несколько дней назад у седобородого, но всё же явно свидетельствующие о том, что ещё немного и этот гад отрегенится. — Да чтоб тебя, неужто опять!
Дать врагу такой шанс я просто не мог, так как ещё немного и этот псион-недобиток сможет переключить своё внимание и на телекинез. А уж тогда этот самый Ройц, не знаю насколько легко, но, полагаю, будет вполне в состоянии отбить очередной мой ледяной снаряд, формированием которого я как раз сейчас и занимался, прилагая все усилия к максимально быстрому завершению столь непростого, без тренировок-то, занятия.
И вот, секунд двенадцать спустя я, повозившись на полу и заняв положение поудобнее, наконец выпускаю по моему противнику брата-близнеца того штыря, что всё ещё заставляет Ливза пришпиленным жуком украшать сумрачные интерьеры пыльного чердака.
С жутковатым хлюпом, сразу же после забавного свиста, сотворённая мною серебристая с голубоватым свечение спица влетет в район шеи Ройца, по-моему, даже вырвав фрагмент ключицы тому. Такая жуткая рана вызывает бурное кровотечение уже заростившего было прошлую дыру в груди псиона, основная специализация которого, в отличие от явного телепата Ливза и давешнего седобородого биокинетика, мне пока не известна. Но и биокинез этому извивающемуся на полу чердака гаду вполне даётся, так как сознания от обширной кровопотери он всё же не теряет, а уверенно устраняет свои определенно несовместимые с жизнью повреждения.
Я же, разочарованный тем что не попал в голову, куда и метил, но принимая как должное выигранные предыдущей своей атакой мгновения, судорожно формирую следующее плетение ледяного шипа, который, в этот раз спустя девять секунд, и отправляю в цель.
Свист, треск с противным чваком и нижняя челюсть моего врага будто в замедленной съёмке взлетает в воздух, а я, даже и не думая лишаться чувств или опустошать желудок от столь жуткого и какого-то фантастического в своей нереальности зрелища, всё ещё пребывая в состоянии предельного напряжения и концентрации, не отвлекаюсь на на эмоции, а упорно трачу следующие лишь шесть секунд на подготовку решающего выстрела. Такого, что заставляет заднюю часть черепной коробки вместе с её таким важным содержимым тошнотворной экспрессией изукрасить пол и часть стены позади теперь уж точно мёртвого противника.
Проклятие, я слишком стар для того дерьма — сказал бы я, не будь достаточно молодым ещё там, на столь далёкой теперь Земле, воспоминания о которой мне порой уже кажутся сном.
— Так, спокойно, Витя, это всего лишь моб. Пока тебя не срубило, встань и облутай их обоих, и весь этот адище просто исчезнет. Проклятие, как же натуралистично воняет-то, — будто слегка пошатнувшийся рассудком, начинаю я разговаривать сам с собой вслух, в попытке удержаться за то, что принято именовать нормальностью. — Милиз, ты появишься уже наконец?
— Я здесь, Господин! — виновато потупившись в смиренной позе, известила меня эта, материализовавшаяся рядом… нехорошая девочка, которая, видите ли, не желает вмешиваться в игровые события, но которая, внезапно, взяла однажды и помогла мне выполнить квест о вступлении в Академию. «Г»— лоГика!
Хотя, чего я взъелся на неё, я и сам-то не очень хороший человек. Женщинам, вон, шеи исподтишка ломаю… Но всё равно, эта мелкая зараза могла бы и помочь, а то с такими-то нервными потрясениями и седина раньше времени появится. В лучшем случае.
Ладно, первым делом лут и поскорее валить уже отсюда.
— Помоги встать и подобраться к этим, — строго обращаюсь к этому вот воплощению виноватой невинности.
— Я здесь, Хозяин! — ага-ага, польсти мне тут ещё.
Итак, оказавшись у трупов, я меняю свои противопсионические наручники, которые всё ещё сковывают меня, на 1 ОР, что, на удивление, сразу же после уничтожения врагов стало мне доступно. А далее, уже свободными, но ещё не очень послушными руками продолжаю лутать, словно на костыли при этом опираясь на свои расставленные тентакли. Оба черных плаща также обмениваются на 2 ОР. А вот лучемёт оказался только у одного, так что за него лишь 1 ОР.
Всё что ли? Похоже, что да. Никаких крутых девайсов или хотя бы ещё чего-то заслуживающего внимания на телах не оказалось. По-видимому, на дело они шли налегке. Жаль.
Как только с обиранием тел закончено, весь этот анатомический ужас, нереально раздражающий тошнотворным запахом, без следа исчезает, позволяя мне успешнее теперь сражаться за свой рассудок, ухватившись за спасительное ощущение ненастоящести произошедшего. Чердак теперь таков, каким и был, и даже на мне не остаётся той крови, в которую я умудрился вляпаться, пока добывал трофеи.