Плутония. Земля Санникова
Шрифт:
СВЕРХЧУДОВИЩА
Так прошла половина дня, и гребцы начали поглядывать уже на берег, высматривая местечко с топливом для привала. Утром они наловили опять много рыбы и теперь собирались жарить ее.
— Вон впереди, на берегу, какие-то кучи бревен! — воскликнул наконец Макшеев.
Направили лодки так, чтобы постепенно приблизиться к берегу, и налегли на весла в ожидании вкусного завтрака.
Но когда бревна были еще в сотне метров, Каштанов, всмотревшись пристальнее, заявил:
— Это совсем не куча бревен, а какие-то животные огромной величины, мертвые или спящие.
— Осторожнее, держите дальше от берега! — крикнул Макшеев, заметивший, что куча шевелилась.
Лодки остановились на расстоянии шагов двухсот, и гребцы с удивлением и с ужасом смотрели на берег, на котором лежали друг возле друга, вытянувшись на песке, четыре каких-то чудовища. Туловища их вздымались над пляжем, подобно длинным холмикам метра в четыре вышиной. Вдоль спины шел узкий и плоский гребень, но без щитов и шипов, как у стегозавра, а совершенно гладкий и, по-видимому, голый. Бока животных были песочно-желтого цвета с длинными и узкими темными продольными полосами, так что издали производили впечатление кучи бревен, наложенных одно на другое.
Даже с такого близкого расстояния трудно было поверить, что это не четыре штабеля бревен, а чудовищные животные, длиной не менее пятнадцати — семнадцати метров; но эти штабели вздымались с боков при дыхании, иногда вздрагивали, а хвосты шевелились в воде, поднимая рябь на ее зеркальной поверхности.
— Как бы заставить их встать? — проговорил Папочкин. — Нужно же рассмотреть их как следует и сфотографировать.
— Несколько разрывных пуль нетрудно послать в эти туши, — заметил Макшеев. — Но не кончится ли это очень плохо для нас? Если чудовища разъярятся и бросятся к нам, они нас проглотят в одно мгновение.
— А хищники это или травоядные? — поинтересовался Громеко. — Что это колоссальные ящеры, я не сомневаюсь.
— Я полагаю, что это не хищники, — сказал Каштанов. — Таких огромных размеров хищники никогда не достигали; для них нужно было бы слишком много животной пищи, а природа в этом отношении соблюдает известную экономию. Вспомните, что все наиболее крупные животные современности, как слоны, носороги, бегемоты, киты — не хищники.
— Ну, в таком случае можно поохотиться на них! Поглядите, сколько мяса: можно накормить целый батальон! — заявил ботаник, хватаясь за ружье.
— Подождите немного, — предупредил его Каштанов. — Пусть они даже не хищники, но разъярить их едва ли будет благоразумно: они могут броситься к нам и утопить наши лодки, словно скорлупки.
— А если выстрелить в воздух или пустить в них заряд дроби, чтобы они встрепенулись? — не унимался Громеко. — Дробь только пощекочет этих великанов.
— Ну хорошо, только подплывем сначала так, чтобы быть против них, но на расстоянии хотя бы ста метров от берега. Если эти животные сухопутные, то они так далеко в воду не полезут.
Когда лодки очутились против чудовищ, продолжавших спокойно лежать, Громеко выпустил в них двойной заряд дроби. Дробь или звук близкого выстрела, отдавшегося эхом от стены леса, заставила животных вскочить на ноги.
Чудовища как-то странно замотали своими длинными шеями, оканчивавшимися головкой, маленькой до смешного в сравнении с громадным телом, хотя и достигавшей семидесяти пяти сантиметров в длину, а затем тяжелой рысцой, неуклюже переваливаясь, побежали вдоль берега. Ноги у них были короткие и слабые сравнительно с массивным телом.
— Я думаю, что это бронтозавры — самые крупные травоядные ящеры верхнеюрского времени, быстро исчезнувшие на Земле вследствие своей неуклюжей организации и отсутствия органов защиты, — сказал Каштанов.
— Кто же мог нападать на этих колоссов? Ведь они имеют не меньше пятнадцати — восемнадцати метров в длину, больше четырех метров в вышину, — поинтересовался Макшеев.
— И, несмотря на эти размеры, хищнику, например цератозавру, ничего не стоит перегрызть шею такому чудовищу, не говоря уже об истреблении его яиц и детенышей.
— Они и в Плутонии, по-видимому, немногочисленны, — заметил Папочкин.
— Мы уже видели много игуанодонов, птеродактилей, ихтио- и плезиозавров, а этих встречаем в первый раз. А так как чудовища оказались трусливыми, то я предлагаю подплыть ближе к берегу, чтобы фотография вышла немного крупнее.
Ящеры побежали на запад, то есть в ту же сторону, куда плыли наши путешественники, и, отбежав около полукилометра, остановились. Поэтому через короткое время лодки, приблизившиеся к берегу, очутились опять против них. Папочкин сделал два снимка и, приготовившись к третьему, попросил ботаника выстрелить, чтобы снять животных во время неуклюжего бега.
На этот раз заряд дроби, пущенный в ящеров с близкого расстояния, произвел иной результат. Вместо того, чтобы возобновить свое бегство вдоль берега, чудовища, толкая друг друга, бросились в воду, вздымая огромные волны и целью фонтаны брызг, долетавших до неосторожных мореплавателей. Громеко, стоявший в лодке, окаченный с головы до ног, потерял равновесие и бултыхнулся в море с ружьем в руках; Папочкин едва успел спрятать аппарат под свою куртку, самоотверженно подставляя голову холодному душу. Каштанов и Макшеев, сидевшие на корме и, к счастью, не выпустившие весел из рук, употребляли крайние усилия, чтобы удерживать лодки против набегавших одна за другой волн и не дать им залить и потопить себя.
Если бы эти гиганты направились прямо к лодкам, гибель путешественников была бы неминуема — они были бы смяты и потоплены со всем своим имуществом под напором чудовищных тел, так как глубина, на которой они остановились, оказалась не менее двух метров. Но ящеры побежали наискось, словно не замечая преследователей, и остановились, когда вода покрыла их туловища и значительную часть шеи. Над поверхностью волновавшегося моря виднелись только четыре уродливые головы, поворачивавшиеся в разные стороны и словно старавшиеся рассмотреть странных врагов или уяснить себе причину переполоха.