Плутовка под прикрытием

Бахтиярова Анна

Угроза была пустой, но, видно, в моих глазах горел та-акой огонь, что Китти впечатлилась.

— Я думала, — призналась она, оттолкнув меня обеими руками. — Пыталась сообразить, какую безобидную для нас «кость» кинуть Грейсону. Но ничего в голову не приходит. Джонатан чист. Ну, не считая наших глобальных тайн. Разве только…

— Что? — спросила я тревожно. Не понравилось, как сузились глаза Китти.

— Если только избавиться от самого Грейсона.

Я невольно сделала шаг назад.

— В каком смысле?

— В том самом, — заявила она, выразительно приподнимая брови.

Я

всплеснула руками.

— Никакого прока от тебя.

— Но ты же зверь, — не унималась Китти.

— Лисы — не убийцы, — отчеканила я и покинула гостиную, понимая, что придется решать проблемы самой. Как? Кто бы еще знал!

Я вернулась в секретарскую комнату и занялась работой. Отчетов охотников осталось немного, и к обеду я закончила вносить изменения в список оборотней. Следовало найти начальника и поинтересоваться, каким будет следующее задание. Но я медлила, опасаясь новой встречи с Льюисом. Наверняка, меня опять накроет крышесносительное желание. И не меня одну.

— Можно нынче и побездельничать, — объявила я самой себе и посмотрела на оставшиеся папки на столе.

Стоило убрать их на полки. На самые верхние полки.

Чтобы реализовать план, пришлось взобраться на лестницу. Встать аж на вторую сверху ступеньку. Ничего сложного. Особенно для ловкой лисы. Однако…

Я сама не поняла, что именно случилось. Кажется, во всем оказалась виновата папка, выскользнувшая из рук. Я попыталась ее подхватить и потеряла равновесие.

Вскрикнула в падении и…

«Приземлилась» вовсе не на пол, а…

— Едва успел! Ты с ума сошла, Сабрина?!

— Я… я…

Язык заплетался, ибо меня крепко сжимал в объятиях сам Джонатанам Льюис, а наши лица оказались близко-близко.

— Я… Я не понимаю, как так вышло. Это не я. Это лестница. Или… папка…

Не знаю, осознавал ли он значение моих слов. Глупых слов, надо признать. Джонатан Льюис взирал на меня так, будто намеревался съесть. Или даже целиком проглотить. А я… моё сердце стучало безудержно. Я хотела этого мужчину. Жаждала принадлежать ему. И не важно, что будет после. Да пусть горит всё синим пламенем. Плевать.

— Может, опустите меня на пол?

Кто это сказал? Я? Кажется, да. Видно, здравый смысл включился. Сам по себе.

Но Льюис не реагировал. Продолжал прижимать меня к груди и смотреть. Жадно-жадно.

А его сердце… Оно тоже билось, как сумасшедшее. Я слышала это лисьим слухом.

Наши сердца бились в такт. Будто единое целое.

Я не выдержала. Сделала это первая. Потянулась к его губам.

Этого движения оказалось достаточно, чтобы Льюис среагировал. Он резко поставил меня на пол и впечатал в стену. Приподнял подбородок и несколько секунд смотрел в глаза, ища признаки сомнений. Но не увидел. Их не было. Я жаждала ласк. Напора! Он легко это понял по горящему взгляду. В отличие от спальни в загородном доме мэра, это помещение наполнял дневной свет, льющийся из высокого окна. Льюис видел меня. Он видел всё! Знал, что не буду изображать недотрогу.

Поцелуй получился мягким, нежным и не слишком торопливым. Этот загадочный полулис проверял меня на случай, если передумаю. Но я ответила. Требовательно прильнула к губам, прижимаясь

к его телу вплотную. Пусть почувствует жар, ощутит мою жажду любви. И действует, в конце концов. Мне, правда, было плевать на последствия. На чертово предназначение и отсутствие выбора. Существовало лишь «здесь и сейчас».

Льюис ловко расстегнул пуговицы на блузке и стянул ее, бросив на пол. Покрывая поцелуями шею, подтолкнул меня к столу. Я подчинилась, хотя предпочитала «классику»: занятия любовью в кровати, а не в кабинетах, а тем более, секретарских комнатах с полками до потолка. Но всё бывает впервые, верно? Да и вряд ли хоть один из нас нашел бы в себе сейчас силы дойти до спальни.

Льюис расстегнул замок на строгой серой юбке и приготовился стащить ее вместе со всем остальным, что оставалось на нижней части тела. Однако…

— Господин Льюис, вы здесь? — раздался в коридоре голос Валентайна.

Мой полулис и без пяти минут любовник резко замер и беззвучно выругался, а я чуть не впилась зубами ему в плечо со зла.

Да какого чёрта?! Сейчас?! Я же умру, если мы не продолжим!

Вот только продолжение нам явно не светило.

— Оденься, — велел Льюис, поднял с пола блузку и кинул мне. — Поторопись.

А сам прошел через боковую дверь, ведущую из секретарской комнаты в кабинет.

— Я здесь, Валентайн. В чем дело?

Мне хотелось сделать гадость. Руки так и чесались. Вот интересно, какое у дворецкого будет лицо, если я не стану одеваться, а прошагаю полураздетая за Льюисом?

А нечего бросать разгоряченную девушку!

Однако здравый смысл победил. Я застегнула пуговицы на блузке дрожащими пальцами и осталась на месте, прекрасно слыша разговор между хозяином и дворецким.

— Он снова приходил ночью, — проговорил Валентайн. — Наследил в саду. Но в особняк не попал. Вы были правы. Тимьян и жимолость сработали. Нахалу вход заказан.

Я закусила губу и села на стол, вспоминая уроки матери из детства. Охоте нас с Клайдом обучал отец, а теоретическим знаниям мать. Правда, нечасто, ибо вечно была занята делами всей стаи. Но эти редкие уроки я прекрасно помнила, ибо учителем наша родительница была строгим.

Тимьян и жимолость.

Безобидные растения сами по себе. И даже полезные. Первое — отличная приправа. Второе нередко используется в лечении всяческих болячек. Но если их измельчить, перемешать и рассыпать у дверей, оборотни-лисы не смогут попасть в дом. Правда, только в зверином обличье. Лапы обожгут знатно. Но если перекинуться в человека, смешанные травки не страшны. Можно смело заходить, куда вздумается.

Однако…

Однако дворецкий сказал, что хахаль Джулии не сумел попасть в особняк. Зверюга не в курсе, что оборотню-человеку подобная преграда не страшна? Или же этот лис не может перекидываться? Джулия сказала, что с ее чистокровным возлюбленным не всё в порядке. Нет. Бредовая версия. Такого попросту не бывает.

— Отличная новость, Валентайн, — услышала я довольный голос Льюиса. — Значит, и дальше будем использовать травы.

— Джулии это не понравится.

— Ничего, потерпит. Она нарушает условия нашего договора. Стало быть, я имею право на кардинальные меры.