Плутовка против некроманта. (Не) желанная для ректора
Шрифт:
— Когда я понял, что люблю? — Удивительно, что мне не требовалось завершать мысль. Гекат словно мысли читал. — Когда среди ставших привычным, биением сердец, я обнаружил тишину, отдающую зудящим чувством в груди, осознал, что ты навечно связана со мной.
— Тишину?
— Я слышу сердцебиение всех существ. Я слышу всех, кроме тебя.
В памяти всплыли все прочитанные тексты и все рассказанные Барсиком истории.
— Истинность.
Губы Геката растянулись в улыбке.
— Истинность.
И снова волна страха накрыла с головой.
— Эль? — Я подняла голову и посмотрела в серые глаза. — Я не слышу твоего сердцебиения, но ощущаю его как собственное. Связь между нами как натянутая струна.
— И что это значит?
— Это значит, — некромант повалил меня и навалился сверху, — что я не слышу твоего сердцебиения. Но каждый раз, когда тебя переполняют чувства, я ощущаю нестерпимый зуд и острую потребность оказаться рядом. Скажи мне, что заставляет твое сердце сжиматься?
— Что случится, если Вы умрете?
Мужская бровь изогнулась в вопросительном жесте.
— Я не умру.
— А если…
— Малышка, — Гекат склонился к губам и заглушил рвущиеся из груди слова, — я не умру.
— Но…
И снова вопрос потонул в поцелуе.
— Нет, Эль. — Неожиданно в глазах ректора появились смешинки. — Ты не дождешься моей смерти. Я справлюсь со всеми проблемами королевства, увезу тебя на море и заставлю пожалеть о каждом проступке. За все, что ты вытворяла. — Губы склонились к шее. — За каждую сплетню, что ты распустила, — я попыталась вспомнить все, чем наградила ректора. — За каждое возгорание. — И снова поцелуй. — За каждый скандал. — Я перестала соображать. Горячие губы, тихий голос и пальцы, что сжимают талию.
— Гекат, дружище, ты все еще жив?! — Дверь распахнулась, и в комнату вошел Партест. Кого, кого, а пирата я видеть не ожидала. — О, я не вовремя.
Ректор оставил последний поцелуй на моем плече и встал.
— Я бы сказал, что нет, но чувство благодарности не позволит этого сделать.
— Войди ты в мой дом, когда я предаюсь любви со своей женой, и я бы…
— Да-да, знаю.
Гекат исчез за дверью, которую я не видела до сих пор. Все мои мысли занимал ректор. Сначала я злилась, а после… А после губы некроманта свели с ума.
— Как Лиззи?
Мужчина вышел из, как оказалось, гардеробной, натягивая рубашку.
— Злиться на меня, злиться на тебя, злиться на отца.
— Он появлялся?
Гекат протянул мне рубашку, которую я с благодарностью приняла. Встав с постели, посмотрела на Партеста. Пират ехидно улыбнулся и подмигнул мне.
— Убью!
И вроде в голосе некроманта не было намека на злость, но гость улыбаться перестал.
— Расскажешь, что произошло?
Мы спускались по лестнице к друзьям, что ждали возле огромного зеркала. Стэлла встретила нас беглым осмотров раны ректора, а Рэм отсутствием настроения. Один Агат неизменно оставался верен
— Партест, ты меня предал?
— Как можно, друг. Мужчины, способного пить со мной на равных в городе, нет. Но долг перед страной выше всего прочего.
И кто бы мог подумать, что самый опасный и уважаемый пират работает на государство и короля. Пока они с Гекатом обменивались информацией, я узнала, что Партест давно ведет разведку среди других стран. Пират даже шепнул мне на ухо, что это была идея некроманта. И почему я не удивилась. А еще, ректор указал на друга и сообщил: «Он муж Лиззи».
— На Эль напали, — ректор протянул мне руки и гневно посмотрел на кота, что лежал на руках. — А еще, Воут знает, что она маг огня.
— А вот это очень плохо, — сообщил Партест, прежде чем я шагнула под руку с некромантом в серебряное зеркало.
Глава тридцать пятая — Пустышка
«Нет сильнее разочарования, чем разочарование в родителях. Они даже не подозревают, какую боль наносят своими словами и поступками».
Таверна была переполнена. Я с трудом нашла место в углу и забилась туда, не забыв потушить лампу на столе. Огромный капюшон скрывал лицо. Нельзя было позволить узнать себя. Гекат сказал, что если увидит меня в городе, запрет с Эвой и детьми до тех пор, пока не закончит все дела. На мое замечание, что он меня любит и не позволит страдать, некромант ответил, что деток я люблю. С чего он так решил, не знаю. Может, и стоило бы поспорить, но ректор оказывался прав по поводу всего, что я, по его мнению, чувствовала. Вполне возможно, и в этом он окажется прав.
Как бы там ни было, осторожность была обоснованной. Еще один вечер с плачущими детьми, я не переживу. Хоть маленькая ладошка, что сжимала палец и вызвала нежные чувства, от новой встречи воздержусь.
Уже неделю некромант не появлялся в академии. Сказав на прощание: «Веди себя хорошо, никуда не ходи и ни во что не влезай. Иначе я брошу все дела, приеду, увезу и заберу то, что ты предлагала в вечер, когда мы должны были начать обучение». Когда я залилась краской, он расхохотался, поцеловал и сказал: «люблю». Уже неделю, я не нахожу себе места, так как не ответила: «я тоже».
А вот друзья, наоборот, оживились. Стэлла, что узнала о наличии у себя сил, с еще большим усердием взялась за учебу. Хотя, казалось бы, куда больше. Но оказалось есть куда расти. Для человека, что всю жизнь считал себя пустышкой, наличие магического дара оказалось подарком судьбы.
Агат не мог нарадоваться достижениям любимой. Он, втихаря от первой красавицы академии, отправил письмо ее родителям. Каково же было мое удивление, когда в столовую влетела женщина, выглядевшая как Стэлла, но немного старше. Она говорила без умолку. И как она рада, что ее дочь обрела магию. И как хорошо, что она нашла достойного парня. И как счастлива, что ее дочь оказалась полезна ректору первой академии.