Пляска дервиша (сборник)
Шрифт:
Юрико озадаченно почесал плешь.
– Не думаю. Правда, я был тогда маленьким и однозначно не могу сказать, но мне хочется верить, что Юрико – это переиначенное Жерико.
– Вас бы это больше устроило?
– Да, мне нравится этот художник.
– О'кэй, вернемся к сигнализации.
Джаич все исследовал тщательным образом. На дверях, окнах, фрамугах стояли системы, призванные реагировать на открытие и взлом. Помимо этого, в обеих комнатах были установлены датчики, реагирующие на движение. Для наглядности Юрико включил сигнализацию и предложил Джаичу пошевелиться. Тот приподнял руку. Мгновенно что есть мочи заверещала сирена. Звук был препротивнейшим. Юрико отключил его и снял трубку телефона.
– Нужно успокоить полицию, а то у них тоже со всей этой историей нервы на пределе. Кстати, точно так же срабатывает сигнализация, если открыть форточку или дверь. Включается сирена, и вспыхивает лампочка на пульте в полиции.
– Точнее, должна была бы срабатывать, однако не срабатывает? – уточнил Джаич.
– Совершенно верно.
На одной из висящих на стене икон я заметил следы краски, подошел и прикоснулся к ней рукой. Краска осталась на пальцах.
– Всегда так легко снимается? – поинтересовался я.
– До сих пор это было сравнительно несложно, но где гарантия, что так же будет и впредь? Существуют ведь и другие аэрозольные красители. Где гарантия, что не начнут пропадать вещи? Господи, да и не это сейчас главное! Где гарантия, что завтра я сам буду цел?
– Ваша единственная гарантия – это мы, – повторил Джаич. – Но только при условии, что вы будете нам оказывать всестороннюю поддержку.
Местоимение «мы» в данном контексте мне категорически не нравилось. По-видимому, Джаич начал путаться в распределении ролей. Нечто подобное, очевидно, почувствовал и Юрико.
– Вы бы предпочли, чтобы мы засели в одном окопе плечом к плечу? – уточнил он. – Вы, я и моя мама?
– Мы не нуждаемся в окопе ни в вас, ни в вашей маме. Но мы вправе требовать содействия. К примеру, нам нужно во что бы то ни стало побеседовать с остальными берлинскими торговцами антиквариатом.
Не спросив разрешения, Джаич задымил «Партагазом». Вообще-то, я не очень точно описываю последовательность событий. Иначе бы только и пришлось упоминать, что Джаич вынул из пасти жвачку и сунул туда «партагазину»; Джаич затушил окурок в пепельнице и сунул в пасть новую порцию жевательной резинки.
– Со всеми остальными владельцами антикварных магазинов в Берлине? – переспросил Юрико.
– Да.
– Но это не так-то просто организовать!
– В противном случае через какое-то время вы соберетесь в морге. Фридрих Бенеке уже там.
– Хорошо, я попробую. Но я не уверен…
– Они придут, – заверила его фрау Сосланд. – Или я не знаю эту шайку. Придут как миленькие.
– Отлично, мама, если ты так уверена, можешь взяться за это. Я не возражаю.
– Когда они вам нужны? – спросила фрау Сосланд Джаича воинственным тоном. Казалось, она готова вытащить их из кармана и предъявить.
– Завтра. Время можете назначить сами.
– А где же мы вас завтра найдем?
– О, это пусть вас не беспокоит. Мы остаемся тут на ночь.
– Но вечером я должен буду включить сигнализацию! – запротестовал Юрико. – Как вы себе это представляете?
– А вы можете включить только сигнализацию на взлом?
– Нет, все включается одновременно: и на взлом, и на движение. Беретесь просидеть здесь всю ночь не шелохнувшись?
– Ну разве что в позе фарфоровых статуэток. Неужели нельзя позвонить в полицию и сказать, что вы задержитесь здесь сегодня допоздна?
– Ну, я попробую…
– Вот и попробуйте. Сколько раз к вам проникали неизвестные?
– Трижды. Месяц назад, затем через десять дней, затем еще через неделю.
– Понятно.
Джаич продолжал наполнять помещение клубами табачного дыма. Впрочем, нам не было предложено ничего прохладительного, и это могло послужить им неплохим наказанием.
Отправляясь «в ночное», мы захватили с собой пива и бутербродов. Саймон остался дома. В виде компенсации я открыл ему деликатесных собачьих консервов. Прежде чем скрыться в помещении лавки, Джаич с тоской поглядел на вход в пивную.
Юрико показал нам, где находится туалет, и пожелал спокойной ночи.
– Ты, вообще-то, собираешься сегодня почивать? – поинтересовался я у Джаича.
– Зависит от обстоятельств. Держи. – Он передернул затвор пистолета и протянул его мне.
– Почему я? А ты?
– У меня имеется оружие и покруче. – Он потряс над головой скакалкой.
– Что-то новенькое. С каких это пор скакалка круче, чем пистолет?
– Смотря в чьих руках.
Он развалился в кресле в кабинете у Юрико, а я принялся расхаживать по большой комнате, разглядывая иконы, книги и фарфор. Пистолет я осторожно положил на одну из стеклянных витрин.
– Может, расставим фарфор на подоконнике и постреляем? – предложил Джаич, наблюдая за мной через распахнутую дверь.
– Очень смешно, прямо обхохочешься, – угрюмо отозвался я.
На некоторых иконах снизу имелись надписи: «Воскресение – сошествие во ад», «Параскева Пятница», «Троица ветхозаветная», «Никола Зарайский», «Чудо Георгия о змие», «Богоматерь Одигитрия Смоленского»… Печальные святые с укором глядели на меня, словно именно я был повинен в отлучении их от стен родных соборов и монастырей.
Насмотревшись на культурные реликвии, я занялся разглядыванием пистолета. Он был тяжелым, холодным и внушал к себе уважение.
– Ты там здорово не шастай, – крикнул мне Джаич. – Еще, чего доброго, спугнешь добычу.
Я побрел к нему. Оказалось, он уже успел вылакать три банки пива.
– Только не кури «Партагаз», – попросил я его. – Преступник учует нас за три версты.
– Ерунда. Вот свет действительно включать нельзя. Придется сидеть в темноте.
– Ничего страшного, если учесть, что почитать все равно ничего не захватили.