Плюс пятнадцать ради успеха
Шрифт:
Приведя себя в порядок, я приготовила сырники, потренировалась часик за ноутбуком, потом еще часик, а потом поняла, что не увлеклась процессом, а сама жутко нервничаю, и решительно опустила крышку.
В пятницу, когда я принимала решение с этой работой, оно казалось правильным и несложным, а сейчас… Ничего ведь не изменилось. Что в пятницу, что сейчас я еще даже не приступала к обязанностям. Но все воспринималось как-то иначе. Острее. Нервней. Внутри все, казалось, скручивалось в какой-то узел. И очень, просто очень хотелось поддаться
Но я постаралась взять эмоции под контроль.
Папа говорил, что проблему не решить, если не разобраться в сути. Итак, почему я не хочу идти на работу? Да, это не предел моих мечтаний и не мое. Но почему я буквально не нахожу себе места? Только ли из-за этого?
Нет.
Тогда что меня так тревожит? Чего я боюсь? Боюсь… Странно, но… наверное, да. Это какой-то страх.
И с чем, интересно, он связан? Я понимаю, что в первый день никто не будет ожидать от меня каких-то свершений. Тут хоть бы просто дожить до шести вечера. Нет, меня беспокоит не это.
А что?
Вот честно и откровенно — что?
Я тяжко вздохнула, выглянула в окно, наткнулась на изумрудный взгляд Мурзика и поняла.
Меня беспокоит не «что-то», а «кто-то».
А если конкретно — Питон.
Я не хотела пересекаться с ним снова. И, тем не менее, понимала, что это непременно случится.
Н-да…
Подхватив тарелку с сырниками, я побежала в комнату к Ларисе, села на край ее кровати, но от моего веса кровать даже не вздрогнула. Тогда пришлось чуть-чуть потолкаться.
— Ты чего? — открыв сонные глаза, уставилась на меня подруга.
— А ты это… — я повела в воздухе тарелкой с сырниками. — Ты почему завтрак пропускаешь? Это и так для питания плохо, а для успешной модели плюс — тем более!
— Понятно, — хмыкнув, Лариса приподнялась на подушках и благосклонно взяла с тарелки сырник. — Интересно только, если двое из нас на грани обморока, кто кого завтра на работу потащит?
— Давай ты будешь помнить, что я твой любимый хлюпик, и от обморока воздержишься? — предложила я и вручила второй сырник подруге.
— Не обещаю, — честно призналась она. — Но шаг в сторону от тебя постараюсь сделать.
Смех разрядил нервное напряжение, к тому же, потом мы долго прогуливались по магазинам — и за продуктами, и просто так, посмотреть. Так что день пролетел незаметно. Ночь, благодаря молчанию подкупленного «Вискасом» Мурзика, тоже сложилась в одну минуту. Только легли — и вставать. И утром в понедельник мы держались бодро и на высоте.
И из такси мы выходили спокойно. Я — деловая леди, в узкой синей юбке-карандаше и белоснежной блузе со вставками кружева. Лариса — огненная жар-птица. Все стильно, отлично, ноль причин для волнений. Но когда мы подняли взгляды вверх и увидели другую, стеклянную высоту…
Вот тут-то нервы снова напомнили, что их надо беречь, а сердце предупреждающе застучало по ребрам. Но выбора нет. Нет, он есть, конечно, но лучше думать,
— О-о-о! — услышали чье-то громкое восхищение: — Добро пожаловать! Наконец-то! Милости просим, дорогие дамы!
Мы с Ларисой переглянулись и, не настаивая на уговорах, подошли к двум знакомым охранникам, которые вдобавок к гостеприимной встрече щедро осыпали комплиментами. И умницы, и красавицы, и сами небеса нас послали, и где же мы раньше ходили и почему не заглядывали, и…
— Вот! — прервав очередной комплимент, охранник Степан полез в карман своей формы и протянул на ладони горсть шоколадных конфет.
— Вот с этого можно было и начинать, раз так рады нас видеть, — зашуршав первой оберткой, поучала мужчин Лариса. — А комплименты ваши… В общем, я предпочитаю то сладкое, что можно попробовать, а не на словах.
Охранники одобрительно рассмеялись. Степан немного расстроился, что я от сладкого отказалась, и с готовностью развернул для Ларисы вторую конфету. Вова просто хмыкал и наблюдал за тем, как с ладони его приятеля исчезают вкусности. А я, понаблюдав пару минут за охранниками и обратив внимание на знакомые обертки конфет, поинтересовалась:
— Что, слухи о нашем собеседовании спустились с двадцать девятого этажа на первый?
— Ага, — хохотнул Вова, кивая. — А еще поднялись с подземного паркинга.
— Видеокамеры?
— Да, — подтвердил Степан. — Но быстрее была людская молва…
— Представляю, что там о нас наболтали, — Лариса передумала брать очередную конфету, хотя ей очень хотелось.
— Ни слова неправды! — Степан бросил взгляд на стопы Ларисы и, расплывшись в улыбке, развернул для нее самую большую конфету: — Позвольте выразить свое восхищение!
— Так и быть, — заметив, что это любимая курага в шоколаде, согласилась Лариса, — позволяю.
— Может, теперь водички? — предложил Вова.
— Может, теперь расскажете, что послужило главной причиной такого приема? — выдвинула я встречное предложение.
— Как скажете, — с готовностью отозвался он. — Все для вас, о, справедливейшая!
— Так!.. — медленно выдохнула я.
— Она начинает терять терпение, — определила мое состояние Лариса. — И в такие моменты «справедливейшая» вполне может стать «коварнейшей».
— Не извольте гневаться! — дурашливо попросил Вова о снисхождении.
А наткнувшись на мой взгляд, очень даже спокойный, откашлялся, сбросил с себя маску клоуна и рассказал, что вынудило его и напарника так потратиться. Оказывается, с тех пор, как мы с ними не виделись, им двоим очень прилично повысили оклад. Распоряжение босса.
Личное распоряжение босса! Да они были уверены, что после маленькой диверсии им грозит увольнение, а тут…
Они были так поражены, что записались к боссу на аудиенцию. И еще более удивились, когда он их принял в этот же день и вне записи.