Плюшевые самураи (сборник)
Шрифт:
– Не без этого, – вздохнул инопланетянин. – Надо, чтобы четко – если шизофреник, то шизофреник. А то вот тебя в шизофреники запишут, когда ты про нас рассказывать начнешь, а ты нормальный. Путаница нам ни к чему.
– Я имею право на последнее желание, – объявил ++. – Хочу, чтобы его не амнезировали.
– И зачем тебе это? – спросил Хрумпрум.
– Хочу, – упрямо заявил ++.
– Будет по-твоему, – согласился бочкообразный. – А поскольку желание свое ты потратил, отправим мы тебя в таком теле, и в такое место, какое сочтем лучшим сами. И это
Игнатов очнулся на вокзале в Хопрах в четыре утра. Болела голова. Последним воспоминанием было то, как его сгребал в охапку большой и дурно пахнущий смумрик.
Журналист начал мысленно подводить итоги поездки. Пронаблюдать Леониды не удалось, заметку на эту тему написать тоже вряд ли удастся. Правда, случились гораздо более интересные события. Но Александр решил, что писать статью «Как меня похитили инопланетяне» будет все-таки дурным тоном. Он работал в приличной газете и дорожил своим именем.
Первой же электричкой журналист вернулся домой, поставил на плиту чайник, а сам сел за компьютер и набрал заголовок фантастического рассказа: «Еще один контакт».
Придя в редакцию 18 ноября под вечер, Игнатов обнаружил, что главный принял на работу нового человека – Сергея Белкина. Сергей обещал сделать в газете такую историческую рубрику, что читатели сойдут с ума от счастья. Никого почему-то не удивил резкий крен в политике редактора – до сих пор он выделял истории очень мало места, и считал, что гораздо интереснее писать о современной жизни. Но, возможно, история входила в моду…
Новый работник Игнатову кого-то смутно напоминал.
Одно лишь легкое касанье
– Жизнь – дерьмо, Скунсик, – заявил Олег, ставя опустевшую бутылку из-под пива на когда-то полированный, а теперь покрытый множеством неровных царапин стол. Попробовал отрыгнуть, но получилось как-то вяло, неинтересно. – И жить дерьмово.
– Это ты к чему? – мрачно проговорила Лена, получившая свое прозвище не благодаря дурному нраву или особенному запаху, но из-за наличия любимой курточки с тремя белыми полосками на спине и на капюшоне. Возможно, сходству поспособствовало и немного удивленное, но в то же время хитроватое выражение лица девушки.
– К тому, что пиво слишком быстро кончилось, и ничего интересного нас не ждет. Дашь?
– Нет.
– Вот я и говорю: жизнь – дерьмо.
– Ты просто всего не знаешь…
– Если бы я знал все, наверное, давно бы повесился. Или выпил яду.
Олег поднялся и нетвердой походкой направился в коридор. Лена его не провожала – замок закрывался, когда дверь захлопывали.
В подъезде, как всегда, было темно и воняло. Стараясь не касаться стен и перил, Олег начал долгий путь вниз. Лифт, конечно же, не работал.
На фоне светлого прямоугольника входа в подъезд маячила зыбкая тень. Вторая тень отделилась от стены. Судя по звукам и запаху, бородатый мужичок только что помочился.
– Вот падла, которую мы ждем уже второй час, – застегивая штаны, заявил он. – Врежь ему, Лохматый.
– Отдай кошелек, гад, – предложил второй мужчина. Было ясно, что говорит он это только для порядка – бить жертву будут при любом раскладе.
Решив перехватить инициативу, Олег с ходу ударил ногой куда-то в область паха нагадившему в подъезде, пригнулся, уворачиваясь от кулака Лохматого, и врезал ему снизу. Попал удачно, в челюсть. Но тут голова словно взорвалась – не иначе, приложили по затылку чугунной трубой.
Очнулся Олег в луже мочи. Кажется, чужой. Хорошо это или плохо – кто знает? С одной стороны, неприятно. С другой – он хотя бы не обмочился сам. В подъезде уже никого не было.
Ленка, дрянь, даже не выглянула в окно. Оно ей надо? Конечно, это девушку нужно провожать до дверей. А парень хоть загнется по дороге – кому какое дело? Кстати, чувствовал Олег себя крайне неважно – подняться никак не получалось, голова раскалывалась.
Снаружи раздалось шарканье, и на пороге появилась бабка с метлой.
– У, алкоголик проклятый! Молодой еще, а туда же! Козлина вонючий! Мне блевотину твою подтирать!
– Вызови «скорую», тетка, – попросил Олег. – Меня по голове ударили, сотрясение, наверное. Встать не могу.
– Сможешь, паскуда! Давай, выметайся отсюда! – бабка ткнула его черенком метлы в бедро. – А то я ментов вызову, они еще добавят. Будешь знать, как в подъездах гадить.
Олег почувствовал сильнейший рвотный позыв и опорожнил желудок прямо на пол. Во рту сделалось кисло и мерзко. Зато удалось подняться.
На улице стало легче. Светало, воздух был прохладным и чистым. Шелестели листья на тополях, изредка чирикали птицы. Откуда-то слышалась музыка – привязчивый мотивчик, наглый и соблазнительный. Что-то неуловимо знакомое, и в то же время еще не надоевшее…
– Там люди, – сказал сам себе Олег. – У людей есть телефон. А может, и какой-то цитрамон… Или еще что-нибудь кардинальное.
Несколько шагов, остановка, еще несколько шагов. Постепенно Олег приходил в себя – затекшие ноги лучше слушались, голова прояснялась. Вот и сколоченная из досок дверь в подвал, размалеванная, изрезанная и опаленная. Музыка слышалась откуда-то снизу.
«Бомжи, – решил Олег. – Магнитофон у кого-то сперли, теперь танцуют. Голые. Иначе – зачем в подвале?»
В таком виде и с таким запахом его явно могли принять в компанию, как родственную душу. Или послать куда подальше. В обычаях жителей «дна» Олег разбирался слабо, хотя и сам вращался далеко не в высших сферах.
Крутая, с выщербленными ступеньками лестница уводила в темную глубину. Олег зашагал вниз. Один пролет, другой, третий… Это и не подвал, наверное, а какое-то заброшенное бомбоубежище. Из тех, что строили раньше на случай коварного ядерного удара вероятного противника. Где видано, чтобы подвалы рыли на такую глубину?