По дороге к любви
Шрифт:
И встает с постели.
Я не могу пошевелиться.
Хочется удержать его, потянуть к себе, чтобы он лег на меня, но я не могу двинуть ни рукой, ни ногой. Я все еще потрясена взрывом, который он мне подарил, кружится голова. Такого я еще никогда не испытывала.
Собравшись с силами, отрываю голову от подушки, гляжу, как он направляется к двери. Положив пальцы на ручку, он оглядывается, смотрит на меня.
Но я первая открываю рот:
— Куда ты?
Я знаю куда, но этот вопрос — единственное, что приходит на ум, чтобы задержать его, не дать уйти.
Он ласково улыбается.
— К
Дверь открывается, свет из коридора падает на него, освещая лицо. Хочу еще что-то сказать, но не знаю что. Сажусь на кровати, пальцы беспокойно и суетливо бегают по простыне.
— Спокойной ночи, — говорит он, снова улыбается прощальной выразительной улыбкой, закрывает за собой дверь, и свет из коридора гаснет.
Но в номере довольно светло — возле кровати горит лам па. Гляжу на нее, пытаюсь сообразить. Да, все это время она была включена. Странно… в постели с мужчиной я всегда немного стеснялась, даже с Иэном, самое большее, что позволяла, — включенный телевизор. А сейчас об этом и не вспомнила.
И эти слова… Я произнесла их сама… Прокричала… Никогда еще ничего подобного со мной не было. Слово на букву «к»… Я и сейчас не могу его произнести. С Иэном, бывало, я частенько шептала: «Давай, давай, еще, еще, сильнее, глубже, давай же», но это, пожалуй, весь мой порнографический словарный запас.
Что Эндрю Пэрриш со мной сделал?
Да что бы ни сделал… Я не хочу, чтобы этим все кончилось.
Встаю с кровати, снова влезаю в трусики с шортами, иду к двери, намереваясь топать прямо туда и… А что дальше?
Останавливаюсь перед дверью, гляжу на босые ноги на фоне зеленого ковра. Что я скажу ему, когда явлюсь в его номер, ведь сама не знаю даже, чего хочу или чего не хочу. Руки опускаются и безвольно повисают, я судорожно и глубоко вздыхаю.
— Будто ничего и не было, — хмуро передразниваю я его. — Да какой от тебя толк, подруга? Даже это не можешь сделать.
ЭНДРЮ
Глава 20
Не сплю с восьми утра. Был звонок от Эшера, ответить боялся, не дай бог, сообщит «новость» об отце. Но он только сказал, что Эйдан разозлился за гитару. Плевать, что он мне сделает? Примчится в Бирмингем и набьет морду? Я понимаю, гитара тут ни при чем, Эйдан просто злится: отец умирает, а я уехал.
И еще Эшер хотел узнать, где я, чем занимаюсь.
— У тебя все в порядке, братишка?
— Лучше не бывает.
— Издеваешься?
— Нет. Я серьезно, Эш, оттягиваюсь на всю катушку.
— С той девушкой, да? Как ее, Кэмрин? Так, кажется?
— Да, так. Да, с ней.
Про себя усмехаюсь, во всех красках вспомнив, что было ночью, потом просто улыбаюсь, когда думаю о Кэмрин.
— Ну, ты знаешь, как меня найти, если понадобится, — говорит Эшер, и я понимаю, что именно он имел в виду, хотя вслух не произнес. Помнит, что я предупредил: на эту тему не заикаться, иначе получит в морду.
— Да, знаю, спасибо, брат… Кстати, как там папа?
— Да все так же, никаких изменений.
— Ну, это скорее хорошо, чем плохо, как считаешь?
— Да.
Потом звоню маме, докладываю, что у меня
Встаю, сую вещи в сумку. Проходя мимо телевизора, стучу кулаком в стенку, туда, где с другой стороны должна на подушке лежать голова Кэмрин. Если еще не проснулась, то теперь точно проснется. Впрочем, может, и нет, любит поспать девочка, пушкой не разбудишь… а вот музыкой, пожалуй, можно. Быстренько принимаю душ, чищу зубы… Да-а, после нашей с ней ночи и зубы чистить жалко. Ладно, надеюсь, не в последний раз. Если захочет, конечно. Черт, у меня-то с этим никаких проблем, разве что потом нужно подумать и о себе, но это нормально. Лучше так, чем полная близость. Я знаю: когда это случится, тут же все и закончится. Во всяком случае, для меня. Черт, мне самому до смерти ее хочется, но возьму я ее только… В общем, если и она… если оба почувствуем, что иначе нельзя. А пока я вижу, что она сама не знает, чего хочет.
Одеваюсь, сую босые ноги в кроссовки. Слава богу, высохли — после дождя были мокрые насквозь. Вешаю на плечо обе сумки, подхватываю за гриф гитару, выхожу в коридор.
За дверью Кэмрин слышен звук телевизора. Значит, встала.
Интересно, надолго ли ее хватит.
КЭМРИН
Слышу стук в дверь — наверное, Эндрю. Делаю глубокий вдох, удерживаю воздух чуть ли не минуту, потом шумно выдыхаю, и прядка волос, выбившаяся из косички, трепещет в струе воздуха. Мне надо приготовиться и держать себя в руках.
Словно ничего такого и не было, блин.
Наконец открываю дверь, он стоит передо мной как ни в чем не бывало, да еще такой классный, и выдержка моя сразу дает сбой. Я не просто краснею, как маков цвет, нет, я вспыхиваю, как порох, буквально ощущаю, что лицо мое горит, словно охвачено пламенем. Гляжу в пол. Если сейчас посмотрю в его смеющиеся глаза, у меня мозги расплавятся.
Проходит секунда, сама не знаю, откуда взялись силы посмотреть на его лицо.
Сжатые губы растягиваются в улыбке еще шире… Н-да, впечатляет.
«Ну и ну, — думаю, — с таким выражением можно не говорить, что между нами было, и так понятно!»
Он окидывает меня взглядом. Вероятно, чтобы убедиться, что я уже готова в дорогу.
— Пошли, — говорит он, мотает головой и скалит зубы.
Хватаю вещи и выхожу к нему.
Садимся в машину, и я пытаюсь выбросить из головы яркие картины потрясающего орального секса (у меня в жизни не было ничего лучше), ищу нейтральную тему для разговора. Сегодня от него пахнет просто супер: совсем чуть-чуть мылом, шампунем, а главное — мужчиной. И от этого жизнь моя не делается легче.
— Ну что, так и будем мотаться от мотеля к мотелю и есть в «Уоффл-хаусах»?
Вообще-то, мне на это плевать, просто хочу нащупать эту самую, как ее, нейтральную тему.
Он пристегивается и заводит мотор:
— Да нет, есть у меня одна идейка… — Искоса бросает на меня взгляд.
— Да? — спрашиваю я с любопытством. — Значит, ты решил нарушить свое правило — ехать куда глаза глядят? У тебя созрел план?
— Ну, если быть точным, такого правила не было, — отзывается Эндрю небрежным тоном.