По экрану памяти: Воспоминания о Второй Колымской экспедиции, 1930—1931 гг.
Шрифт:
Уже тогда было ясно, что наиболее перспективным является продолжение геологических исследований в западном и северо-западном направлениях — на левобережье Колымы. По этому поводу мы часто обменивались мнениями с Юрием Александровичем в длинные зимние вечера в избушке на ручье Безымянном, и постепенно оба уверовали в распространение золотоносности на запад. Наше предположение было обосновано общностью геологического строения, правда виденного нами на небольшом расстоянии, а также находкой мелких золотинок в некоторых пробах, взятых Раковским при сплаве по Колыме. И нам казалось более эффективным направить усилия на исследование районов, расположенных к западу и северо-западу от Среднеканекого и Утинского. Однако это потребовало бы значительного увеличения числа геологических партий, рабочих, а следовательно, лошадей и грузов. Да и осуществить организацию такой громоздкой экспедиции за очень короткий подготовительный период, при недостатке транспорта было просто невозможно.
С учетом реальных условий излагавшийся мною ориентировочный план представлялся мне наиболее рациональным и решение включенных в него задач — первоочередным. Этот план несколько отличался от намечавшегося нами с Юрием Александровичем в конце Первой экспедиции. Тогда мы планировали только две-три геологопоисковые партии к западу от Среднекана с базой на его устье.
В. К. Котульский слушал меня очень внимательно, с большим интересом, не перебивая вопросами. Когда я с присущей молодости несколько излишней категоричностью все высказал и наконец умолк в ожидании вопросов и замечаний, Владимир Клементьевич продолжал некоторое время в раздумье смотреть на схематическую приблизительную карту Северо-Востока СССР. Затем задал несколько вопросов. Его заинтересовала методика опробования речных наносов при помощи промывания их на лотке и получения в остатке тяжелых шлихов. Он хотел выяснить некоторые детали: например, сам процесс взятия проб, расстояние, через которое они практически берутся, среднее число проб в день, их обработка и хранение.
Ответив на вопросы, я снова умолк в ожидании «приговора». Но «приговор» Владимира Клементьевича оказался весьма обнадеживающим:
— Кажется, вы действительно нашли удачное сочетание старательского способа отыскания золота с научным, геологическим. Его следует продолжать и углублять.
После этого наш разговор принял форму непринужденной беседы. Владимир Клементьевич рассказал несколько случаев из своей практики поисков рудных месторождений, о своих первых шагах геолога. Затем вернулся к главной теме нашего разговора.
— Откровенно говоря, мне нравится широта ваших замыслов, и, кажется, вы достаточно детально продумали их реализацию, — сказал он. — Но хочу предупредить, что вас ожидают трудности при подборе начальников партий. Свободных геологов у нас почти нет. К тому же на Крайний Северо-Восток нужны добровольцы, в основном молодые геологи-энтузиасты, а их еще меньше, и все они заняты на работе в других районах. Есть у вас кто-нибудь на примете?
— Здесь, в Ленинграде, я еще ни с кем не говорил, ждал окончательного решения вопроса об экспедиции. Но, например, во Владивостоке при возвращении с Колымы нас с Билибиным посетил в гостинице молодой геолог Сергей Владимирович Новиков. Он окончил университет и уже работал два сезона в Приморье на практике. Просил принять его в состав нашей экспедиции, если она состоится. На Билибина и меня Новиков произвел хорошее впечатление. Можно пригласить его. Видимо, такие энтузиасты найдутся еще.
— А как с кадрами для ваших отрядов по опробованию? — снова поинтересовался Котульский. — Ведь школ, выпускающих таких специалистов, у нас нет.
— Прежде всего, Владимир Клементьевич, мы отберем их из бывших промывальщиков. Среди них есть грамотные практики, получившие навыки в Первой экспедиции. Если будет недостаточно, найдем опытных старателей с Алдана и Зеи, — уверенно ответил я. — Зимой будем учить их вести глазомерную съемку, отбор проб, составлять полевые карты опробования и всем другим премудростям. Бывалые таежники — народ смекалистый.
— А как будет решаться проблема транспорта? Я имею в виду не только отправку партий к месту работ и их возвращение на базу экспедиции, но и перевозку, с побережья Охотского моря всех грузов и рабочих.
— Для переброски партий к местам летней работы можно закупить в Сибири лошадей. А весь основной груз перевезти зимой на оленьих упряжках по договорам с местным населением.
— А удастся ли закупить лошадей в Сибири? — продолжал уточнять Владимир Клементьевич. — И как быть с их перевозкой? Не лучше ли арендовать их у местного населения?
— В двадцать шестом и двадцать седьмом годах мы свободно закупали нужное количество лошадей для Алданской экспедиции в Томской и Омской областях, а частично в Забайкалье — монгольских. Думаю, что и теперь это удастся, если послать туда как можно скорее заготовителей и поручить им сопровождать купленных лошадей во Владивосток. На Охотском же побережье у местного населения лошадей мало. Да и поселки там небольшие, встречаются очень редко. Хорошо, если найдем десятка два лошадей. Поэтому закупать — надежнее.
— Ну что же, — подвел итог нашей беседе Котульский, — готовьте срочно для официального утверждения план, смету. Времени действительно остается мало. И главное, немедля, буквально с завтрашнего дня, начинайте подбирать и оформлять людей, агитировать геологов. От подбора руководителей партий, сами понимаете, зависит выполнение многих намеченных задач. Что касается выделенных на организацию экспедиции средств — должно хватить. Действуйте! — и, пожимая мне руку, Владимир Клементьевич добавил — В случае затруднений заходите ко мне без стеснения, чем могу — помогу. А по хозяйственным вопросам зайдите к Шуру — моему заместителю. Окрыленный, я зашагал к кабинету Шура.
…Карл Моисеевич Шур оказался моложе В. К. Котульского. Он не был геологом… Его недавно направили в Инцветмет на административно-хозяйственную работу.
Шур встретил меня радушно, со словами:
— Товарищ Котульский только что звонил. Просил помочь вам с оформлением и снаряжением экспедиции. Он сказал, что экспедиция должна выехать как можно быстрее во Владивосток, чтобы успеть к отплытию парохода.
Я подтвердил это, пояснив, что в противном случае пропадет сезон геологопоисковых работ. Мы наметили план дальнейшего сотрудничества с ним. Шур дал мне немало полезных советов, и, условившись о следующей встрече, мы расстались.
Экспедиция формируется
Рабочий день в институте давно закончился. Гулко раздавались мои шаги по опустевшим коридорам. Я шел, испытывая двойственное чувство: с одной стороны, меня охватывала гордость за оказанное доверие и радость от того, что экспедиция состоится; с другой — я был ошеломлен огромной ответственностью, грандиозностью задач, возложенных на нашу экспедицию и на меня лично.
Апрельский день угасал, когда я спустился по широкой лестнице величественно-прекрасного, здания Геолкома, так хорошо знакомого мне еще со студенческих времен, когда я работал у профессора Рябинина. Ведь я мог бы продолжать свои занятия палеонтологией, а вместо этого еду на Колыму, на край света — искать золото. Подтвердятся ли наши предположения о его больших перспективах? Оправдаются ли крупные затраты на организацию экспедиций? Все эти мысли теснились в моей голове.