По грехам нашим. В лето 6732
Шрифт:
После моих слов из отрядов, а скорее ватаг, рижан стали выделяться вначале единицы, а после и десятки людей, которые кидали оружие и отходили в сторону с понурыми головами. Я же тем временем перестроил арбалетчиков в линию.
Из рижан стала отчетливо выделяться группа людей, которые все более бурно выкрикивали проклятия в сторону бросающих оружие, призывая их к сопротивлению. И, как только большинство сдающихся отмежевались от непримиримых, я отдал приказ на их устранение. Сотня болтов устремилась в сторону, возможно и отважных, но не дальновидных людей. Быстрое уничтожение
— Андрей, людей на оборону складов и ладей! Усих людей! — скомандовал я подбежавшему десятнику, которому доверил несколько сотен людей.
Он собирался доложиться, но я посчитал, что время дороже, а я и так все вижу своими глазами.
— Лыко! — подозвал я десятника, команды которого услышал. Пришлось напрячься, вспоминая имя этого парня из воинской школы. — Бери аще два десятка и збирай скарб вон тых.
Я указал на толпу рижан, предпочитавших сдаться. Многие были с колитами, небольшими сундуками и я предполагал, что там уж точно есть чем поживиться. Попутно дал распоряжение собирать брошенное оружие. Оно было разномастным, но встречались очень даже интересные мечи и арбалеты. Все пригодится.
— Тимофей, бери два десятка и за Жадобой и яго ватагай, — дал распоряжение, наконец, показавшемуся адъютанту.
Уже было видно, что в гавани Рижского залива скопилось более двух десятков коггов и ладей. Многие выглядели уж очень груженными, что не могло не радовать. Я предполагал советовать Вячко максимально восстановить торговлю, да он и сам об этом аспекте управления городом озадачивался. Пусть это не получится сделать с рядом немецких городов, но Священная Римская империя германской нации — это лоскутное одеяло. Да и выход на Данию и дальше Англию — много стоит. В отношении Швеции я бы не стал ожидать торговли, да и Дания может попробовать нас сковырнуть, но нужно искать пути, обязательно нужно. Есть что предложить и есть что попросить. Пусть и у шведов руду, вот только не будет в ближайшее время с ними дружбы. Немцы могут так же руду давать, красители для тканей, соду — это то, что очень нужно.
— Скорый ты, Корней Владимирович, — произнес, сидя на коне, Вячко.
Я увидел его скачущим еще раньше, князь стремился к порту, видимо, мысли наши сошлись, однако я оказался первым и уже мне придется делиться. Но лучше самому определять, что именно отдать, чем брать, от чего другие решили отказаться. Я напрямую не подчинен Вячко, да и вклад в общую победу мои воины внесли существенный, так что и правда на моей стороне. И об этом был отдельный разговор.
— Так, княже, не ливам с леттами скарб брать. Им и досыть того, что с боя взяли, — я развел руками.
— То так, правда твоя, — сказал князь и, развернув коня, поскакал дальше раздавать распоряжения.
Началась рутина, в которой я принимать участие не желал. Грабить усадьбы я отправил отряды и уже несколько телег с добром прибыли к порту. Рассматривать что там не буду, когда все уляжется, следует основательно подходить к этому делу. Часть усадеб и домов пришлось срочно брать под охрану, так как об этом
— Бер, поснедаем? — обратился я к своему телохранителю, который был завсегда не прочь поесть.
Ему уже провели несложную операцию. В воинской школе был так сказать факультет полевой медицины. Частично к этому приложил усилия и я, но во все тонкости не вникал. Травы, мази — все местное. Единственно, на что я отвел немало времени — объяснение дезинфекции и важности прочищения ран. Факультет, конечно сказано громко. Обучались обозники, и медицина была в таком зародыше, что главным «лекарством» все еще оставалось слово Божие.
— Так то — завсегда, — прорычал гигант.
Порывшись в сумке, я нашел только кусок вяленого мяса, небольшой шмат сала и лепешку.
— На, — передал я все сало и половину лепешки гиганту. Ему и этого будет мало.
Уже жуя жестковатое мясо, я заметил приближение полутора сотен всадников, которых возглавляли Тимофей и Жадоба. Даже ушкуйники стали конными. Нет, нужно больше лошадей в воинскую школу и на хозяйство. Людишек нужно также больше. А ушкуйники пусть море осваивают.
— Боярин, — сказал в поклоне Жадоба, до того спешившись.
— Жадоба, когги и ладьи наши, токмо и князю треба долю отрядить. Гляди что да как, людей гляди, кабы до твоей ватаги пристали, русичей болей за иншах бери. Да когги лепшие нам, — отдал я все распоряжения. Остальное додумает и поймет. Если — нет, то нянькой всем не будешь.
— Боярин, Корней Владимирович, так снедь добрую подать? — просил Тимофей, на что я только кивнул, так как рот оказался занят процессом пережевывания куска, который упорно не поддавался. Все же жесткое мясо. Наши продукты, из усадьбы были куда лучше.
Тимофей начал доставать еду и я еще раз убедился, что адъютант, как я его про себя называл, занимает свое место. Тут была и часть копченого окорока и в горшочке еще теплая каша и рыба. Нормальный такой обед, а не перекус. И где раздобыть умудрился?
Пока я наслаждался едой, в толпе бросивших оружие и сейчас охраняемых воинами рижан началось шевеление. Посмотрев в сторону горожан и убедившись, что все под контролем, продолжил поглощать пищу. Через минут десять в мою сторону поспешили семь человек, чья одежда была весьма добротна, даже невычурно богата. Украшений золотом или жемчугом не было, но крой и качество тканей отличные. Догадаться, что рижане выбрали делегацию, было не трудно. Сам же призвал к диалогу.
— Боярин, позволь слово молвить, — на русском безо всякого акцента произнес один из группы мужчин. Был он невысокого роста с густой русой бородой и в красном кафтане, три аккуратных с небольшими камнями, но изысканной работы перстня, украшали руки. Сразу видно, что человек весьма состоятельный и без показного богатства.
— Ну, давай молви, — сказал я, вытирая платком рот. Хорошо, что дали времени насытиться.
— Я Вадим — гость из Новогорода, то, — мужик показал на остальных подошедших. — Гости рижские да з Любека.