По грехам нашим. В лето 6732
Шрифт:
Вот защитникам удалось при помощи багра скинуть ближайшую лестницу, и наступавшие повалились вниз. Скорее всего, они выживут, но будут ранены и подобная участь мне не нравилась. Еще метр, всего один и …
Выстрел! И вооруженный багром защитник падает со стены, попутно сбивая группу нападающих, пытающих вновь поставить штурмовую лестницу.
Вот я и на стене. Уклонение назад и в нескольких сантиметрах от головы пролетает меч. Уход влево и наношу сильный колющий удар снизу вверх. Пытаюсь вытянуть саблю, но та застряла. Пистолет в правую руку, в левую — кинжал. Слышу, как сзади звенит сталь. Поворачиваться нет времени — противник впереди. Выстрел, выстрел. Один промах, вторая пуля попадает в рыцаря, облеченного
Резкий удар в плечо и я теряю равновесие. Один из защитников выпустил в меня болт. Доспех сдержал, но приятного мало, да и плечо будет ныть, ну могло ныть, если бы я не усиленная регенерация. Успокаиваюсь именно этим и психологически пытаюсь себя убедить, что плечо не так уж и болит.
Пока я пребывал в некотором нокдауне, Бер уже пошел вперед и враг начал отступать, что позволило взбираться на стену все большему количеству моих ратников.
— Яко добре? — спросил Филипп, уже взобравшийся на стену как раз рядом со мной.
— Добре, — ответил я и начал подыматься.
Пока я приходил в себя, события продолжали развиваться. Бер, со стрелой в ноге продолжал теснить рыцарей, орудуя своим фламбером как ножичком. Действия гиганта позволили все большему количеству ратников взобраться на стену, а Филиппу даже организовать построение из щитов и копий, развернувшихся в две стороны и начавшие медленно, но уверенно отвоевывать пространство на стене. Уже через десяток секунд плотный строй ратников сменил Бера, который, несмотря на фантастические силы, все же начинал выдыхаться, да, и ранен был в ногу. Ко мне же подошли генуэзцы и обступили, направляя свои арбалеты в разные стороны, часть же наемников стала активно помогать выбивать защитников крепости, часть стреляла со стен вниз, где формировалась пехота крестоносцев для отражения уже практически ворвавшихся через галерею и вторые ворота балтов.
— Эх, гранаты так бездумно потратил, — бурчал себе под нос я, наблюдая скученность вражеских пехотинцев внизу.
Бой же разгорался все ожесточеннее, из донжона устремилось подкрепление к теснимым защитникам, с другой стороны, видя явный успех на нашем участке, сюда побежали эсты, чтобы взобраться на стену. Я же посчитал нужным оказать помощь Беру, однако в таких условиях, кроме как обломать короткое древко вонзившегося болта не придумал ничего.
Наконец, внизу завязался ожесточенный бой. Рыцарская пехота, возглавляемая конными рыцарями, сражалась отчаянно и храбро. Не было паники, германцы просто умирали за свои убеждения. И даже когда выстроенные вдоль стены генуэзцы слаженно ударили пятьюдесятью болтами, а потом дали то же самое сделать второй и третьей линиям, рыцари не дрогнули и не побежали вглубь города. Напротив, к ним подходило подкрепление и защитники, вооруженные и экипированные по схожему образцу все больше пополнялись разношерстной толпой горожан. Несмотря на, казалось, толпу сопротивляющихся, суеты не наблюдалось. Балтам попадет на орехи, да и пусть — они резали эстов и русичей без угрызения совести!
Война с прибытком
Глава 13. Война с прибытком
Подбежавший Тимофей напомнил мне о задумке к обогащению. Нужно было под всю суету с захватом города направить дисциплинированный отряд к пристани города. Наверняка там будут интересные призы в виде как кораблей, так содержимого трюмов. А еще, как не возле пристани, располагать склады торговцев. Так, уверившись, что Ригу мы, так или иначе, возьмем, я начал строить дальнейшие планы.
И вот, я наблюдал, как Андрей повел три сотни русских ратников с сотней
— Филипп, можа ужо и усадьбы купчин немецких поглядеть? — спросил я у Филиппа, который, наконец, сменился на стене.
Мой друг правильно посчитал, что у балтов неплохо получится самим прорвать оборону германцев. Кроме того, старший сотник отправил отряд в лагерь не только отнести трофеи, но и привести коней. Верхом Филипп все же чувствовал себя лучше.
— Продавят ливы лицарей, так и мы пойдем у град, — резонно ответил Филипп.
А в это время я заметил, как более активно начали рубиться ратники отряда Андрея, на помощь им были перенаправлены все арбалеты, как генуэзцев, так и остальных воинов. И уже через пару минут отряд смог вырваться из толчеи сражения и устремиться к порту.
— Вот и здорово, и замечательно, и не надо всегда быть на передовой. Вон сколько исполнителей, — шептал я себе под нос. Адреналиновый откат был серьезный и разговор с самим собой немного облегчал состояние.
Я был уже неоднократно в бою, находился на острие атаки, но так и не свыкся с опасностью, страх не отходил, его постоянно приходилось преодолевать. Только самовнушение, что все происходящее было игрой, помогало проломить стену сомнений и страхов.
Наступил окончательный перелом в сражении и защитники Риги, наконец, дрогнули и начали стремительно, но с толикой организованности отступать. Когда один отряд отступал, другой выступал вперед и на время сдерживал натиск обезумевших от сражения балтов. Мне было непонятно, куда могут отступить защитники, только если к кораблям и устремиться к фатерлянду, но там уже должны находиться мои отряды. Понимая, что отряд Андрея может быть сломлен отступающими, которые с отчаянием будут рваться к единственному спасению, я организовывать все группировавшиеся вокруг меня отряды.
Расставил я свое воинство в подобие каре, где по периметру находились пехотинцы с копьями, за ними шли мечники, чередуясь пешцами с бердышами. Внутри были лучники и арбалетчики.
Неспешно, но неумолимо мы продвигались к порту, откуда уже доносились звуки сражения. Попыток сломать наше построение предпринимались дважды. В последний раз это даже была организованная атака с использованием арбалетов и сомкнутого строя рыцарской пехоты. Однако, мы не только выстояли, но и смогли дать ощутимый отпор. На руку было и то, что отступившие от нас защитники устремились к лавине балтов и сдерживали их, не давая расплыться по городу и порту в поисках развлечений и грабежа.
Уже через двадцать минут мы вышли к месту сражения. Ратники Андрея, а это были именно они, соорудили баррикады и отчаянно сопротивлялись наступающим разрозненным уже не столько рыцарям, сколько жителям Риги. Наше же появление внесло еще большую сумятицу в ряды желающих укрыться от «бешенных» варваров — наверняка так они и думали о войске, которое уже становилось хозяевами города. Я решил, что кроме оружия нужно использовать и другие силы — пропаганду. Люди, считающие себя обреченными, будут верить многому, цепляясь за соломинку.
— Жители Риги и гости города, — начал я вещать на немецком языке, не задумываясь об его несоответствии средневековому диалекту. — Обращаюсь к вам. Мне нет причин убивать вас или холопить. Готов говорить и принимать решения. Рига должна жить и торговать. Сложите оружие и будете услышаны, мастеровые также не будут ограблены и могут продолжить работу с прибытком для себя.
Я, конечно, рисковал — ну не мог я распоряжаться. Единственный, кто мог принимать решения в данной ситуации — Вячко, но он еще рубился с рыцарями, которые устремились к участку прорыва обороны, чем в значительной степени князь помог и нам и балтам.