По холодным следам
Шрифт:
Сильный удар по гипотезе плавающих льдов нанесли Лайель и Дарвин, бывшие ее сторонники. Сопоставляя различные сведения и наблюдая в Альпах действующие ледники (это сделал Лайель), они, хотя и с оговорками, признали верность гипотезы великих ледников.
В своем дневнике Чарлз Дарвин описал прогулки, которые совершал под руководством профессора Седжвика.
Они рассматривали холмы и долины, собирали образцы горных пород.
«Ни один из нас, — вспоминал Дарвин, — не заметил следов замечательных ледниковых явлений, окружавших нас со всех сторон: мы не заметили ни отчетливых шрамов на скалах, ни нагромождения валунов, ни боковых и конечных морен… Дом, сгоревший после пожара, не расскажет о том,
Горный ледник, выпахивающий гигантские котловины — кары (1), и равнинный ледник (2), растекающийся под собственной тяжестью; в подошве и по краям ледника — морены.
Лайель и Дарвин, сумевшие преодолеть свои прежние воззрения, показали тем самым, что они любят истину больше, чем свое личное мнение, и стремятся познать природу, а не доказывать всеми силами собственную правоту…
Чарлз Лайель писал: «Гипотеза погружения Швейцарии под уровень моря и перенесение льдинами морен и эрратических камней от Альп к Юре, бывшей в то время островом, как полагал прежде и я, была опровергнута тщательным изучением современного распределения разнесенного материала. Это распределение, как к северу, так и к югу от главной цепи… заставляет убедиться, что камни были перенесены в их настоящее местонахождение гигантскими ледниками, спускавшимися по существующим долинам в то время, когда все большие озера были выполнены льдом, или, иначе говоря, составили часть этих ледников. Совершенное отсутствие морских раковин в ледниковом наносе Швейцарии и Альп подтверждает эту теорию…»
Лайель писал даже о «ледяной эпохе», признавая недавнее сильное похолодание на Земле и широкое развитие ледников. Правда, он придавал большое значение плавучим льдам, а для Скандинавии, России, Северной Америки доказывал их опускание ниже уровня моря и последующее всплывание, не признавая широкое развитие ледников на этих территориях.
Наступление ледниковой гипотезы шло, как говорится, по всему фронту. В результате кое в чем эта гипотеза зашла непозволительно далеко.
Жан Агассис в солидном сочинении «Исследования о ледниках» перешел от альпийских вершин к обобщениям глобальным: «Земля покрылась ледяной корой, простиравшейся от Северного полюса на большую часть Северного полушария». И считал это великое оледенение планеты внезапным, в духе Кювье.
Так появилась мысль не просто об огромных ледниках, но о необычайной ледниковой эпохе, на протяжении которой во всей Европе и в северной половине Азии господствовали снег, лед и морозы. По поводу подобных идей Вильгельм Бельше писал: «Картина ледникового покрова… настолько чудовищна, что фантазия едва способна за ней следовать… Мы вынуждены представить себе такую массу льда, что на первый взгляд становится страшным даже за саму теорию».
Глава III
Начало теории
Так связан, съединен от века
Союзом кровного родства
Разумный гений человека
С творящей силой естества…
21
Тридцатидвухлетний князь — с окладистой темной бородой, широким лысоватым лбом и блестящими глазами — был заметно взволнован.
Длительные оживленные прения не прояснили разбираемый вопрос. Трудно было вообразить столь непомерно обширные ледники — на тысячи квадратных верст. Но и оспорить доводы докладчика было затруднительно.
Подвел итог заседания знаменитый геолог Барбот де Марни: «Был ли ледниковый покров или нет, но мы должны сознаться, господа, что все, что мы говорили о действиях плавающих льдин, в действительности не подтверждается никакими исследованиями».
Новые непривычные идеи редко встречают благосклонный прием. Тем очевиднее был успех Кропоткина, заставившего авторитетных российских геологов усомниться в гипотезе плавучих льдин. Молодому князю было предложено место председателя отделения физической географии.
Он отказался от почетного поста. После заседания поспешил домой, сославшись на усталость (действительно, он выглядел очень утомленным). Дома велел слуге затопить печь, хотя все печи были топлены с утра и хорошо прогрели помещения.
В своей комнате он принялся доставать из письменного стола, с книжных полок, из саквояжа множество бумаг, спешно проглядывать их, сортировать и кидать в печку целыми ворохами. Эту работу он продолжил и на следующий день. В сумерках, наспех собравшись, хотел было уйти, когда горничная шепнула: «Вы б лучше вышли по черной лестнице». Он так и поступил.
Возле ворот стоял извозчик. Оглянувшись, князь вскочил на дрожки и приказал ехать на Невский. На Невском проспекте около здания Думы пролетка была задержана. Агент Третьего отделения при содействии двух полицейских арестовал Петра Кропоткина и препроводил его к прокурору.
Допрос начался в четыре часа утра.
— Вы обвиняетесь, — торжественно произнес прокурор, — в принадлежности к тайному сообществу, имеющему цель ниспровергнуть существующую форму правления.
Князь Петр Кропоткин, потомок Рюриковичей, был революционером-анархистом. На допросе он отказался давать какие-либо показания и был заключен в Петропавловскую крепость.
Тяжелая тишина каменного каземата. Маленькое оконце под потолком, забранное решеткой. Койка, табурет.
Десять шагов из угла в угол. Пройти полтораста раз — верста. Каждый день: две версты утром, две перед обедом, две после обеда и одна перед сном. Повороты — медленные, чтобы голова не закружилась. Дважды в день — гимнастика с тяжелой табуреткой.
Будучи на свободе, князь время от времени переодевался в простонародные одежды и, называясь Бородиным, вел долгие беседы с ремесленниками, ткачами, крестьянами. Он отказывался от должностей в Географическом обществе, памятуя о революционной работе.
А в заточении мысли его занимал неоконченный научный труд.
В записке к докладу он изложил основы ледниковой теории. Теперь необходимо было написать отчет об исследованиях в Финляндии с детальным обоснованием своих идей.
В Петропавловской крепости заключенным могли быть предоставлены перо и бумага лишь по личному разрешению царя. Брат Петра Кропоткина, Александр, добился такого разрешения с помощью Академии наук.