По Кабакам и Мирам

Лукас Ольга

– Кино снимают, – догадалась Лукас, – А это режиссёр, он нам вежливо даёт понять, что мы мешаем творческому процессу

Послушавшись вежливого режиссёра, мы пошли к Сороковому гастроному. Сейчас-то он «Седьмым континентом» зовётся, после деноминации, а при большевиках его так и звали – Сороковой. Потому что он им и был – Сороковым. Не Сорок первым, как в рассказе про то, как девка любовника белогвардейца убила, а именно что Сороковым.

– Гляди-ка, очередь в винный отдел, – заметил ещё с улицы Лесин и даже пустил слезу умиления.

– Странно

всё это, – удивилась Лукас, – советская власть что ли вернулась?

– А вам, значит, советская власть не нравится? – раздался у нас за спиной чей-то вкрадчивый голос.

– Нравится, – невпопад ляпнул Лесин.

– Не нравится, – согласилась Лукас.

– А пройдёмте-ка, граждане, со мной….

Глава третья.

Кафе «В подвалах Лубянки»

Перед нами возвышался человек в штатском, но с такой ужасающе-военной выправкой, что нам тут же сделалось дурно.

– А вы что, антисемит? – подозрительно спросил Лесин.

– Так вы из сионистов, значит, – кивнул человек в штатском, – Понятно.

– Может, ещё и гомофоб? – осмелел Лесин.

– Так вам, значит, фон Гомофобб дал задание распространять антисоветскую клевету в публичных местах? – по-своему понял человек в штатском, – Тогда мне всё ясно. Да, мне о вас примерно так и рассказывали.

Схватил одной ручищей Лесина за плечо, другой – Лукаса и поволок в сторону Здания.

– Подрасстрельных зарегистрируем постфактум, – бросил он дежурному у входа.

– А кто это здесь подрасстрельные? – уточнила Лукас.

– Шпионам слова не давали! – гаркнул наш суровый провожатый и потащил нас в какой-то неприметный коридор слева от дежурного.

– Ким Максимович, не знаете, когда паек-то нам увеличат? – заискивающе улыбнулась ему грудастая женщина в форме, распахивая перед нами дверь в просторный кабинет.

– Приходите ко мне сегодня на приём, после расстрела, – плотоядно улыбнулся он, – Постараюсь вам помочь.

– Как же она придёт, если её расстреляют? – удивилась Лукас.

–Её-то, как раз, не расстреляют, – неласково улыбнулся Ким Максимович и втолкнул нас в кабинет.

Оказавшись внутри, мы в ужасе огляделись по сторонам. Перед нами возвышался стол, больше похожий на плаху. За столом сидела плохо различимая в густых клубах дыма немолодая уже тётка в форме, а над её головой болтался чей-то парадный портрет в донельзя старомодной раме.

– Шпионы пойманы. Их связи с фон Гомофоббом установлены, – отчеканил Ким Максимович, снова толкая нас вперёд, – Разрешите идти?

– Идите, – хрипло отвечала чекистка, – Пусть расстрельная команда не расходится, тут дело решённое.

– Слушаюсь, Луиза Первомаевна! – ответил наш провожатый и вышел из кабинета.

– Луиза, ты ли это? – обрадовался Лесин и подошёл поближе к столу. И точно – это была наша буфетчица-сутенерша, только переодевшаяся из кокетливого фартука в строгий мундир.

– А когда вы

успели похудеть? – завистливо спросила Лукас, – Может быть, это ваша сестра работает в «Детском мире»? Это многое объясняет.

В самом деле – от огромного бюста Луизы ничего не осталось. Перед нами сидела какая-то плоская, прокуренная грымза.

– Вас интересует, куда делась моя грудь? – насмешливо спросила Луиза Первомаевна и выпустила из носа роскошный клуб дыма, – Я скажу вам, куда. Всё равно вы никому уже не сможете передать шифровку.

Оказалось, что эта наша Луиза Первомаевна – самый опытный разведчик, между прочим – нарочно носит искусственную грудь, которая в действительности и не грудь вовсе, а рюкзак с очень полезным и необходимым всякому разведчику инвентарём: клещами для вытягивания показаний, бурдюком для сливания алкоголя, который Луиза якобы распивает с подозреваемыми, чтобы развязать им язык, верёвочная лестница, портативная галерея цветных портретов Членов Политбюро, рация, наган, и так далее.

– А что же ты под стол-то полезла? – спросил Лесин, – Могла бы сразу нас арестовывать.

– Я передавала информацию, идиоты. Потому что у меня нет полномочий на арест шпионов. Я вас только выслеживаю и смертные приговоры подписываю, а арестом и поиском доказательств занимаются низшие чины. Впрочем, вам этого не понять. Так что перейдём к делу.

– А вы нас допрашивать теперь будете, да? С применением негуманных технологий? – уточнила Лукас, – Я вам все скажу и так, спрашивайте!

– А я на неё ещё наговорю и наклевещу с три короба, чтобы спасти свою жизнь! – добавил Лесин. – Я вам на кого угодно сейчас наплету сколько надо. Сколько вам надо и на кого?

– Ни на кого. А шкуры свои продажные и антисоветские спасти вам не удастся, – жестоко усмехнулась Луиза Первомаевна, – Приказ уже подписан. И показания ваши меня не интересуют. Вот разве что могу исполнить последнее желание, уж больно вы забавные. Как будто с другой планеты свалились.

Сказавши это, Луиза вдруг поперхнулась дымом, вскочила с места и, вытянувшись по струнке перед портретом, пробормотала:

– Клянусь нашим советским гербом и гимном, вырвалось! Шпионы попутали. Существование инопланетного разума – лженаучный архибред, провокация мирового фашизма и сионизма, мракобесие и хиромантия, которыми зажравшиеся капиталисты охмуряют рабочий класс. Уф…

– Ну какое у нас может быть желание, как вы думаете? – усмехнулся Лесин.

– Минетик, что ли? – подмигнула Луиза, – Ну давай. Кима позвать, чтоб девка не скучала?

– Да какой минетик? – рассердился Лесин, – Выпить, конечно. У вас тут, в подвалах Лубянки, хорошие, должно быть, кабаки. Для своих.

– А Ким ваш – сексуально непривлекательный! – добавила Лукас.

– Непривлекательный, точно, – согласилась Луиза и сплюнула, – Пусть младший состав его обслуживает.

А потом сняла трубку с массивного телефонного аппарата и велела вызвать какую-то Октябрину.