По лабиринтам авангарда
Шрифт:
В теоретических работах Бретон определил сферу своих интересов при создании концепций сюрреализма. Большинство мастеров в той или иной степени его мнение разделяли. «Крестными отцами» движения выступили поэты, и поэтому оно навсегда сохранило определенный дух поэтического начала. Именно поэзия и еще, конечно, философская традиция открывали путь к неведомым горизонтам.
В философии зачинателями сюрреализма особенно ценились дуализм Канта, диалектика Гегеля, концепция сверхличности Ницше. Мечтой Бретона являлась попытка соединения абсолютного духа Гегеля и тайн личности Фрейда. Бретон некоторое время учился в Центре неврологии в Нанте, где и познакомился с учением венского психоаналитика, что в дальнейшем ему пригодилось. В своем «Манифесте» 1924 г. Бретон указывает на такие важные особенности теории Фрейда, как «непрерывность сновидения», его большая логичность, по сравнению с деятельностью бодрствующего сознания, удовлетворение от увиденного во сне, чувство приобщенности к высшей Тайне. Думается,
Примером, вдохновляющим многих из группы Бретона, стал экзистенционально понятый уровень мышления Достоевского, культ которого сложился в Западной Европе еще в конце XIX столетия. Не менее значимы были и мысли Анри Бергсона, которого «открывали» для себя то символисты, то экспрессионисты, то футуристы. Его концепции важности интуиции и «жизненного порыва», которые творят сверхреальность, пришлись молодым мечтателям по вкусу. Важной представлялась и концепция «dur'ee», протяженности времени, в котором формируется сознание вне зависимости от реалий действительности.
Сюрреалисты, как и многие представители авангарда, обратили внимание на перемены в области физики, и имена М. Планка, Н. Бора, В. Гейзенберга и А. Эйнштейна говорили им о многом. Их привлек релятивизм современной им науки, отказ от евклидового понимания пространства, от концепции энергетического бытия материи. Косвенным отражением подобных увлечений являлась и поэма «Магнитные поля».
Как поэтам родоначальникам сюрреализма была особенно интересна литературная традиция, приведшая к появлению их собственных произведений. Преимущественно ими ценилось творчество романтиков и символистов: произведения «готического черного романа» Англии, «Ночи» Эдуарда Юнга, поэмы и романы Жерара де Нерваля, творчество Бодлера, Сен-Поль Ру, Малларме, маркиза де Сада, Рембо, Шатобриана. Особенно они выделяли творчество Исидора Дюкаса, писавшего под псевдонимом «Граф де Лотреамон». Сюрреалисты открыли его и с чувством произносили фразу из его поэмы «Песни Мальдорора»: «Прекрасно, как случайная встреча на анатомическом столе зонтика и швейной машинки». Такой прием сопряжения в реальности далеких друг от друга объектов будет вдохновлять и поэтов и художников, представляя, как теперь принято говорить, «вербальную модель» сюрреализма. Поэт и драматург Альфонс Жарри и своим поведением, крайне богемным, и своими произведениями, в которых разрушались условности литературных жанров, бросал вызов устоявшимся нормам и поэтому был интересен для молодого поколения. Его пьеса «Король Юбю» начиналась со слова «merde», т. е. «дерьмо», что было, конечно, необычно. Сюрреалисты часто посвящали Логреамону и Жарри свои произведения. Поэты-сюрреалисты видели, что существуют, начиная с романтизма и символизма, близкие аналогии их творчеству в живописи. Поэтому уже в середине 20-г гг. Встал вопрос о консолидации литераторов и художников.
Рис. 24. X. Мир. Изысканное общество принцесськ 1944 ~
Уже говорилось, что близкими оказались сюрреализму работы некоторых дадаистов, начавших с ними сотрудничать, и особенно Макса Эрнста. Этот художник рано стал использовать в своих произведениях иррациональные образы снов, магическую достоверность абсурдно собранных воедино деталей. Эрнст часто применял фотофрагменты, любил заниматься коллажами, прихотливо соединял вырезки из старинных журналов. Миро в 1924 г. пишет картины «Вспаханная земля» и «Карнавал Арлекина» — заметные сюрреалистические произведения, в которых детский примитивизм сочетался с неолитической символикой и абстрактными пятнами яркого цвета. Гротесковые, даплеподобные существа, таинственные знаки словно переходят в другие, неземные измерения — измерения солнца и иных звезд, преображаясь таинственным образом прямо на глазах у зрителя. Крупным представителем нового искусства становится приехавший, как и Миро, из Испании Сальвадор Дали (о нем см. далее). Используя уроки де Кирико, начал свою деятельность «Ватто сюрреализма» самоучка И. Танги, изображая в несколько однообразных серых или фиолетовых, словно тающих, сумерках биоморфные существа, ведущие непонятную жизнь в бескрайних пустынях. Для стиля этих мастеров характерны «мягкие» структуры, словно оплывающие, теряющие четкость. В это же время продолжал свои «автоматизмы» и Андре Массой. Мэн Рей начал опыт с «рейграммами» — отпечатками на светочувствительной поверхности положенных предметов.
Первая групповая выставка художников была (открыта в 1925 г. в парижской галерее Пьер. В ней приняли участие де Кирико, Г. Арп, П. Пикассо, П. Клее, М. Эрнст, А. Массой, X. Миро. Для консолидации художников больше всего усилий приложили Бретон, Деснос и Элюар, которые, кстати, и сами неоднократно обращались к опытам в сфере изобразительных искусств (а художники-сюрреалисты часто бывали поэтами). Они ходили по мастерским, ездили к де Кирико в Италию и к Дали в Испанию. Брето и Элюар помогали устраивать первые общие и индивидуальные выставки сюрреалистов, писали предисловия к каталогам, пропагандировали новые имена в прессе. Помимо привлеченных на первую выставку они находили все новые имена, среди них друга Десноса — Ж. Малкина, стремившегося к сюрреалистической мифологизации действительности. Деснос покровительствовал Танги, а Бретон, чтобы поддержать Массона, купил его композицию «Четыре элемента».
Внимательно поэты отнеслись к творчеству «протосюрреалиста» де Кирико с его символической «метафизичностью», застывшим и пугающим пространством, античными статуями и манекенами. Близким к нему было и творчество Шагала, в живописи которого люди и вещи теряли чувство земного притяжения, парили в воздухе, да скорее и не в воздухе, а некоем волшебном эфире, сами поэтически преображаясь. Цретон высоко ценил и искусство Пикассо. Авторитет Пикассо был весьма велик, и частичное сближение его с сюрреалистами, несомненно, придавало им вес. Опыт де Кирико, Шагала и Пикассо Бретон предлагал соединить с «интегральным примитивизмом» творчества детей, мастеров Африки, Океании и эскимосов. Для него в известной степени был характерен определенный антиевропеизм. Названные примеры и искусство доколумбовой Америки казались ему ценнее собора Нотр Дам и Лувра. В 1928 г. Бретон публикует книгу «Сюрреализм и живопись». Немало внимания проблемам живописи этот автор уделил и в ряде других сочинений: «Что такое сюрреализм?» (1936), «О времени, когда сюрреализм прав» (1935), «Краткий словарь сюрреализма» (1940, совместно с П. Элюаром), «Генезис и перспективы сюрреализма» (1941), «Положение сюрреализма между двумя войнами» (1945). Были, наконец, и отдельные статьи.
Уже в «Манифесте» 1924 г. видно желание представить многие сюрреалистические галлюцинации глазами художника. Там есть поучительная обмолвка: «Если бы я был художником...» Вдохновляющий пример для Бретона — рисунки Десноса, которые были приняты современниками за произведения умалишенного. Бретон высказывает в «Манифесте» свои идеи «автоматизма» и «срисовывания внутренних образов», создающих «лабиринт линий». Среди тех, кто вел искусство к сюрреализму, названы «вечно непостоянный Пикассо— мастер с сюрпризами», «таинственный Шагал», выразивший «современные муки», и А. Руссо—«основатель современного примитивизма», у которого «видение как у ребенка». Бретон ценит и тех, кто вышел из дадаизма: «мастер сарказма и талантливый мистификатор» Пикабия, «создатель мета-логики воображения» Дюшан, «поэт форм» Арп и «поэт-фотоколлажист» Мэн Рей. Более того, сюрреалисты издают иллюстрированные альбомы своих предшественников, куда входят репродукции произведений Арчимбольдо, Босха, Дюрера, Блейка, Фюсли, Моро, Гойи. Эти художники, мистики и визионеры являлись определенной параллелью тех традиций, которые поэты нашли в литературе.
В героический, а вовсе не кризисный период, создавали художники поэтику и технику сюрреализма. Сам сюрреализм в изобразительном искусстве не являлся стилем. Ему могут быть свойственны иллюзионистические ребусы Эрнста, Танги и Дали, абстрактные гротески Миро, автоматическое письмо Массона. Тут же могла быть «охота в окрестностях искусства Пабло Пикассо» и «сюрреалистический фовизм Пьера Роя», друга Аполлинера. Можно говорить, что движение это тяготело к разнообразию стилей и методов. Однако что же общее?
Бреток подчеркивал, что сюрреализм — это метод познания, причем познания непознаваемого; сами произведения — определенные информационные структуры, лишенные прямого смысла, но провоцирующие сознание на поиск ответов, которые вряд ли могут быть верны. «Сюрреалисты,— говорил он,— хотели бы привести разум в замешательство», почему и объявили войну логике и материализму. Сюрреалистическое искусство нужно для того, чтобы человек мог полнее овладеть своими внутренними возможностями, которые безграничны и о которых он плохо осведомлен, а также узнать условия своего существования. Сюрреализм должен «возвестить о нашем абсолютном нонконформизме». Как только кончился «период мечты» (рубеж 1910— 1920-х гг.), началась систематическая работа по созданию теории художественной деятельности.
В ней прежде всего выделялось «автоматическое письмо» как звуковое (поэзия), так и зрительное (изобразительное искусство).
Психический автоматизм непосредственно выражал движение мысли. Творчество Массона это уже продемонстрировало. Но далеко не все мастера хотели ограничиться подобным методом, да и сам сюрреализм предполагал большие возможности для личных реализаций. Многие художники работали над своими произведениями подолгу и ориентировались, о чем уже говорилось, на определенные поэтические и философские традиции.