По лезвию грани

Эндрюс Илона

Из леса вышла женщина. Она была высокой, около пяти футов восьми дюймов, и бледной. Грязь забрызгала ее светлые джинсы. Ее сиреневая футболка с глубоким вырезом была испачкана чем-то черным, грязью или, возможно, сажей. Ее светлые волосы были собраны на макушке в свободный узел. Рот у нее был полный, глаза — большие и круглые, а линия подбородка мягкая и женственная. Она была красива, утончена, но скована отсутствием эмоций и жутким, неестественным спокойствием.

Их взгляды встретились. Каждая клеточка его тела насторожилась. С такого расстояния он

не мог разглядеть цвет ее глаз, но был уверен, что они серые.

Она была настоящей.

Его желудок тревожно сжался. Что ты здесь делаешь? Беги. Беги, пока они тебя не увидели.

Разговор замер. Работорговцы уставились на нее.

Ворон подхватил винтовку.

— Вот это я называю бесплатным товаром, — пробормотал Вошак со своего насеста на поваленном бревне.

— Здесь нет городов, — тихо сказал Ворон. — Откуда она взялась? Я говорю, пристрели ее сейчас.

— К чему такая спешка? — Вошак наклонился вперед. — Ни пистолета, ни ножа. Если бы она могла вспыхнуть, то уже сделала бы это.

— Мне это не нравится, — сказал Ворон. — Она может быть с ним.

Вошак взглянул на клетку. Ричард повернулся, чтобы посмотреть ему в глаза, и капитан работорговцев пожал плечами.

— Охотник — животное Зачарованного. На ней джинсы. А если она с ним, то ему понравится смотреть, как я вышибу ей мозги. — Вошак повысил голос. — Эй, милая! Заблудилась?

Женщина не ответила. Она все еще смотрела на него, и ее глаза говорили Ричарду, что она не заблудилась. Нет, она была именно там, где хотела. У нее был какой-то план. Как она сюда попала?

— А ты откуда? — спросил Вошак. — Поговори со мной. Твои родные беспокоятся о тебе?

Женщина ничего не ответила.

— Она немая, — предположил кто-то.

— Красивая женщина, которая не разговаривает. Боже мой, мы можем запросить двойную цену, — ухмыльнулся Вошак.

Из полудюжины глоток раздался одобрительный смех.

— Мне это не нравится, — повторил Ворон.

— Я уже видел такое раньше. — Павел сплюнул в огонь. — Она луни.

— Что за луни? — спросил молодой работорговец.

— Эджер или из Сломанного, — сказал Вошак. — Иногда они ошибаются на полпути через границу в Зачарованное и застревают. Недостаточно магии, чтобы идти в любом направлении. В конце концов, граница выплевывает их, но после этого они не совсем в порядке. Огни горят, но за рулем никого нет. Они просто бродят вокруг, пока не умирают с голоду.

— Слишком много магии. — Павел покрутил пальцами у виска. — Поджаривает им мозги.

— Мне… — начал Ворон.

— Да, мы знаем. Тебе это не нравится. — Вошак поморщился и улыбнулся. — Не волнуйся, милая, — крикнул капитан работорговцев. — Мы о тебе позаботимся. Садись рядом со мной. — Он похлопал по месту на бревне рядом с собой.

Женщина не шевельнулась.

— Давай, — подмигнул ей Вошак. — Все в порядке.

Женщина приблизилась, двигаясь с врожденной грацией.

Ричард наблюдал за ней. Усаживаясь на свое место, она мельком взглянула на него, и он увидел по ее глазам, что она все понимает.

Нет, она не поджарилась. Нисколько. Но Вошак был прав. Оружия у нее не было. Даже если она была вспыхивателем, работорговцы были слишком рассредоточены. Кто-нибудь пристрелит ее раньше, чем она их всех достанет. Он должен выбраться из этой проклятой клетки.

— Передай мне собачью цепочку, — сказал Вошак.

Павел передал ему двенадцатифутовую цепь. Работорговцы использовали их как человеческие привязи — ровно настолько, чтобы рабы могли уйти в кусты облегчиться. Вошак улыбнулся и застегнул один железный наручник на лодыжке женщины, над ее ботинком. Второй он закрепил на собственной лодыжке.

— Ну вот. Практически обручились.

Женщина никак не показала, что поняла, что только что произошло.

Вошак наклонился к ней поближе и убрал прядь волос с ее длинной изящной шеи.

— Хорошая девочка.

Ричард мечтал о мече, ноже, гвозде. Обо всем, на что он мог бы натянуть свою вспышку. Первым ударом он перережет прутья решетки, а вторым отрубит пальцы Вошака. Смотреть, как он прикасается к ней, было все равно, как видеть грязь, размазанную по ее коже.

Вошак отпустил ее шею.

— Если бы ты была на пятнадцать лет моложе. Ты бы стоила вдвое дороже.

— Значит, ей что, должно было быть десять? — спросил юноша справа.

— Скорее пятнадцать, — сказал Вошак. — У нее все хорошо, но ты должен присмотреться. Видишь, никакого детского жира не осталось. Морщин еще нет, губы все еще полные, но лицо уже не выглядит таким свежим. Покупателям нравятся молодые. Ей тридцать, если не больше. Она все равно будет стоить приличных денег, но в нашем ремесле женщина после двадцати пяти уже не в расцвете лет. А некоторые из этих сучек к тридцати выглядят как ведьмы. Все зависит от того, насколько аккуратно они были использованы.

Женщина сидела неподвижно, не отрывая взгляда от пламени.

Вошак наклонился и заглянул ей в лицо.

— Я же говорил, — сказал Павел. — Никого нет дома.

— Это не так уж плохо, — сказал Вошак.

Ричард стиснул зубы. Ей потребовалось невероятное мужество, чтобы вот так войти в лагерь и сдаться под их физическую опеку. Она должна была знать, что они с ней сделают. Он видел последствия того, что происходило с хорошенькими женщинами в лагерях работорговцев. Они будут пускать ее по кругу и насиловать, и он не сможет их остановить. Ему придется беспомощно наблюдать. Он видел вещи и похуже, но никогда не сидел в клетке со связанными руками.

Ему хотелось закричать и броситься на решетку, но он не мог даже пошевелиться.

У нее должен быть какой-то план. Пожалуйста, кто бы ни был наверху, дайте ей план. Возможно, она собирается дождаться, пока они уснут, и вонзить нож в горло Вошака. Она не могла надеяться выжить после этого. Была ли это самоубийственная миссия?

Вошак полуобернулся к нему и провел рукой по спине женщины.

— Твоя подружка, Охотник?

Ярость кипела в нем. Ричард представил себе, как режет Вошака на куски.