По лезвию ножа
Шрифт:
– Дэнни, ты ничуть не изменился. Склизкий, как понос! – Оттолкнув табурет, Эван облокотился на стойку. Да, он в прекрасной форме: ничего лишнего, в каждом движении сквозит скрытая сила и упругая мощь.
Внучка бармена принесла пиво и виски, вопросительно взглянула на Дэнни. Он сделал вид, что не заметил. Привычный кошмар вернулся: только что жизнь шла своим чередом, как вдруг, без предупреждения, в ней возник друг детства и бывший сообщник. Как себя вести? Страха не было, скорее ощущение того, что он балансирует на лезвии ножа, как в свое время «на деле», когда ситуация могла сложиться
– Дэнни, как поживаешь?
– Отлично, просто замечательно.
– Неужели? – насмешливо спросил Эван. – Друзей не забыл, миллионер?
Дэнни с облегчением улыбнулся. Разговор складывался лучше, чем он предполагал. Даже весело: этакая словесная дуэль с шутками и подколами.
– Забудешь тебя, как же. Купить тебе дом по соседству с мэром?
– Мы с Дейли из Бриджпорта почти одновременно переехали, только в разные места.
– Я тоже переехал, – заявил Дэнни. – В Норт-Сайд.
– Честно?
– Честно.
– От дел отошел?
– Да.
– Очень жаль. – Эван отпил пива.
«Было бы о чем жалеть!» – подумалось Дэнни, но вслух он этого не сказал и протянул стакан виски Эвану:
– Будь здоров! За свободу!
Они чокнулись. Дэнни не верил, что глаза – зеркало души, но что-то во взгляде Эвана говорило, что они больше не закадычные друзья. Вряд ли Макганн случайно оказался в баре. Так и подмывало спросить, однако Картер решил, что все знать совсем не обязательно: от ответов никуда не денешься. Обоюдная ложь иногда полезна.
– Подруга у тебя все та же? С которой вы тогда серьезно начинали?
– Да. Карен.
– Впечатляет. Поздравляю!
– Спасибо.
– Я, кажется, ее видел! – Эван достал пачку «Винстона», щелчком вышиб сигарету и щелкнул серебряной зажигалкой «Зиппо». – На суде.
Сердце замерло.
Дэнни хотел прийти на суд из солидарности, но это было глупо и чересчур рискованно. Поэтому он приготовил ужин, открыл бутылку вина и попросил Карен о величайшем одолжении в жизни. Вообще-то ее старшие братья – крутые ребята, с окружной тюрьмой знакомы не понаслышке, поэтому ситуацию Карен представляла. Дэнни был уверен в том, что она откажется, но девушка, задумчиво посмотрев на горящие свечи, тихо, почти шепотом, спросила, навсегда ли он завязал.
До тех пор Дэнни и сам не знал. Карен – дочь итальянца и ирландки, барменша, которая рассчитывала стать хозяйкой бара. Она знала о его прошлом и все-таки с надеждой смотрела в будущее. Стоило ей задать этот вопрос, как Картер принял окончательное решение.
Дэнни поклялся, что с прошлым покончено, и Карен пошла на суд. Она слушала показания владельца ломбарда, прикованного к инвалидной коляске, вглядывалась в фотографии несчастной девушки с заплывшим глазом и сломанным носом. Патрульные рассказали, что едва успели спасти бедняжку. Когда все закончилось, побелевшая Карен дрожащим голосом поставила ультиматум: малейший срыв – и они навсегда расстанутся.
Семь лет спустя парень, которого она видела на скамье подсудимых, сидит перед Дэнни с непроницаемым лицом и называет ее по имени.
– Да, это была она. Я попросил ее пойти на суд.
– У тебя были дела поважнее, разумеется.
– Меня бы опознали – и хозяин ломбарда, и девчонка.
– Зачем Карен послал? – спросил Эван, выпустив струйку сизого дыма.
– Счел своим долгом. Долгом перед тобой… – осторожно подбирал слова Картер. – Решил, что обязан прислать кого-нибудь.
– Хотел удостовериться, что я все возьму на себя? – В темных глазах Эвана мелькнуло ожесточение. – Проверял, не сдам ли?
– Знал, что не сдашь.
Дэнни действительно знал, что Эван возьмет всю вину на себя, хотя одного слова было достаточно, чтобы скостить срок на несколько лет. А Дэнни бросил его, сбежал.
– Не ошибся, – утвердительно кивнул Эван.
«Пора уходить, пора уходить», – повторяла певица, и Дэнни готов был согласиться с ней, но, к своему огромному удивлению, продолжил разговор.
Иногда бессонными ночами Дэнни представлял себе массивную стальную дверь, ведущую в темную комнату с ячейками-сейфами, как в банковском хранилище. Он мысленно входил в комнату, прикрывал за собой дверь, открывал одну из ячеек с воспоминаниями и… Бешеный рев адреналина в крови во время предрассветных гонок краденых машин по автостраде. Сложнейшие замки, покорно, по-женски, раскрывающие свои секреты его отмычкам. Победные выкрики и гордость за Эвана в финале «Золотых перчаток».
Темная комната была его маленькой тайной и к повседневной жизни никакого отношения не имела. Дэнни не зря хранил воспоминания за толщей воображаемой стали. Сегодняшняя встреча с Эваном – такая же экскурсия в тайную комнату.
– Быстро освободился.
Макганн кивнул:
– Под амнистию попал. У меня это первое тяжкое преступление, да и на зоне старался не высовываться.
– Проще не бывает.
– Тебе видней. – Бывшие приятели внимательно изучали друг друга. Дэнни хлебнул пиво, вкус которого почему-то стал чересчур резким. Исчерпав все темы для разговора, он перевел взгляд с кружки на Эвана. Повисла тяжелая пауза.
– Про Терри слышал? – спросил Макганн.
Перед глазами Картера встал юркий тип с жидкими патлами и дурным запахом изо рта. Он не видел Терри с тех самых пор, как тот навел их на ломбард. Казалось, прошла вечность.
– Нет.
– На зоне я встретил одного из его дилеров. Терри завязал, ухитрился пристроиться посредником… Как ему только удалось, с его-то «дорожками»? Он неплохо наваривал, сбывая дурь детишкам из колледжа, которым хотелось острых ощущений. Так вот, как-то раз Терри решил вспомнить старые добрые времена.
Дэнни задумчиво покачал головой. Эван продолжил:
– Вскоре он начал разбавлять дурь, выкраивая дозы для себя, и чем дальше, тем больше. Героина почти не осталось, одна лактоза. Даже золотые детишки разницу почувствовали. Терри пришлось приторговывать на улице, но с иглы он не соскочил, сидел прочно, и дозы по-прежнему разбавлял немилосердно.
Подробности подробностями, а сюжет был знаком до боли. Разговор больше не доставлял порочного удовольствия и адреналинового возбуждения. Дэнни угадал вероятную развязку.