По локоть в крови
Шрифт:
– Тетя, я не знаю, зачем мы держим дома эту зверушку… Поразвлекались и полно, можно сдать ее обратно. Никто не скажет о нас ничего дурного.
– Изабель! Если еще хотя бы раз я услышу из твоих уст подобную ересь, я до скончания твоих веков запру тебя в башне!
Нет, ну не бред ли, – думала я, похрустывая на ходу яблоком. На кой-то черт меня взяли четырнадцатилетним ребенком из приюта. Стоит заметить, я и вправду была лишена каких бы то ни было намеков на светские навыки или этикеты-шмэтикеты. Правила этикета – это то, что я считаю правильным. Мое воспитание – это постоянная схватка с окружающими и противостояние своей красоте. Попытка доказать миру, что за этим кроется что-то большее. И я искренне не понимаю, на кой
Кстати. Не спрашивайте, почему в свой первый рабочий день я иду на работу с опозданием в 15 минут, не причесанная, в джинсах и потертой вязаной кофте. Формально, это собеседование, но всем известно, протекторат леди Кэтрин всегда действовал безотказно.
Ровно в 10:15 я самым неженским образом развалилась на кресле в офисе главного редактора газеты «Время Мелфрид», пожевывая жвачку и сложив старательно облепленные грязью ботинки прямиком на стол Кайла. Кстати, разглядывая грязные ботинки, я сочла, что у меня неплохой художественный подход делу. Кайл – афроамериканец, стоит признать, достаточно недурен собой, сквозь модную футболку явственно прослеживаются очертания сильных мускул, над которыми наверняка приходится работать не час, и не два в день. Его спокойный взгляд черных глаз обезоруживал. Я даже чуть не подавилась жвачкой, поняв, что каким-то образом единственный зритель моего театра одного актера сказал мне веское «Не верю!».
– Катилина, выплюнь жвачку, убери ноги с моего стола, сядь прямо и слушай внимательно, – Кайл не шелохнулся, скрестив руки на груди еще в тот момент, как только я заявилась в офис. Его голос был абсолютно спокойным, но настолько властным, что я не осмелилась ослушаться. – Отлично. Теперь поговорим, – он расслабился и придвинулся поближе ко мне. Столь необычное начало не могло не заинтриговать. Любопытство – слабое место всех женщин, – я знаю, что ты чувствуешь.
Видит бог, сколько сил мне потребовалось, чтобы ограничиться ехидным смешком и не рассмеяться от души.
– Зря смеешься. Я знаю, что тебя гложет и могу заверить, что моя редакция – это совершенно безопасное для тебя место, – на секунду мне показалось, что он действительно верит в то, что говорит. Нет, не так, мне на секунду показалось, что Я действительно верю в то, что он говорит, – Если возникнут проблемы, любые, ты знаешь, где мой офис. А теперь к делу. Я читал твои работы, которые ты написала еще в университете и они меня очень впечатлили. Свежо, креативно, на грани. Рад, что ты решила оставить должность менеджера зала в баре Каплана и захотела заняться тем, к чему у тебя призвание, – ха, он назвал должность официантки менеджером зала? – У меня на тебя далеко идущие планы. В этом конверте твое первое задание и первый аванс. Поверь, такой чести удостаивается не каждый. Леди Кэтрин зарекомендовала тебя ответственным и старательным работником, не подводи ее. А теперь прошу извинить, у меня много работы. Если есть какие-то вопросы – обращайся к Пуффи.
Пуффи – коротко стриженная делового вида женщина, похожая на сосиску в тесте, услышав свое имя, сразу навострила уши и подняла голову. Ее вид: внешность, одежда, взгляд, поведение – все свидетельствовало о том, что она либо секритутка, либо правая рука Кайла. Судя по взгляду этой девицы, ради лишней пары баксов она способна на все и даже левой рукой. Думаю, каждый босс мечтает иметь такую исполнительную помощницу.
Мне стало даже немного совестно и перед Пуффи, и перед Кайлом, и перед леди Кэтрин. В мои планы не входило обогащать своими литературными потугами умы жителей Мелфрида. Мне не терпелось поскорее познакомиться с господом,
Я все рассчитала. На улице начинался дождь, который минут через десять обещал разразиться страшной грозой. Весна в Мелфриде никогда не была приветливой. Достаточно часто заряжали грозы, во время которых жители городка предпочитают засесть у своих каминов в кругу семьи и поиграть в лото за чашечкой горячего капучино с корицей. Несмотря на все их пороки, местные жители дружелюбны и всегда готовы прийти на помощь друг другу, особенно, если дело касается родных или близких.
«Наверное, мне никогда не понять, что такое семья», – подумала я, заглядывая в одно из окон на первом этаже и наблюдая за тем, с какой любовью отец подбрасывает вверх свою малютку дочку, а мать вяжет в углу теплый шарф, чтобы согреть частичкой своей любви близких.
Капли холодного дождя стекали по моему лицу, смешиваясь с горькими слезами. Мои слезы давно перестали быть солеными на вкус. Но как ни противна была мне жалость к самой себе, она лишь укрепляла желание прекратить это бессмысленное существование.
Мелфрид – это небольшой островок, который со всех сторон окружен рекой Мелсуотен-брэйг. Да, я уже говорила, что с фантазией у жителей городка небольшой перебор. Со всем остальным светом Мелфрид соединяет пять мостов, перекинутых в разных местах через Мелсуотен-брейг, шумную и полноводную реку с характером. Порой, весной она разливалась и затапливала город едва ли не по третий этаж, а порой, даже в самые сильные ливни спокойным питоном дремала в своих берегах. Река с характером всегда являлась предметом поверий и сказаний у местного населения. Поговаривали даже, что именно на этом острове, давным-давно сам Господь сотворил Адама и Еву.
Я стояла на широком бордюре одного из каменных мостов, украшенных старинным железным орнаментом. Обсидиановые статуи Горгулий, облюбовавшие бордюры, при вспышке молний нагоняли ужас. Ухватившись за кожистое крыло одной из них, я с восторгом смотрела вниз, туда, где в двадцати метрах борются стихии воздуха и воды. Мелсуотен-брейг, казалось, сегодня неистовствовала и была готова поглотить любого, кто осмелится приблизиться к ней. Именно на это я и рассчитывала.
– Господь! Здесь ты создал самую первую и самую прекрасную женщину на земле!!! – что было мочи, ревела я, безуспешно пытаясь перекричать бешеный порыв ветра и непрекращающиеся раскаты грома, – Именно здесь ты одарил ее неземной красотой! И я пришла на это самое место, что бы вернуть тебе ту красоту, которой ты одарил меня! И пусть ни одна женщина в мире больше не станет заложницей красоты в собственном теле!
Я вскинула руки к небу, в надежде, что порыв ветра свалит меня в клокочущие глубины неистовавшей реки. Вопреки моим ожиданиям, ветер стих, и небо расчертила необычно мощная вспышка молнии. Ослепнув на мгновение, я приняла ее с благодарностью. Мое тело сотряслось от электрического разряда, который сократил каждый мускул моего тела, каждую его живую клеточку, каждый уголок.
Что ж, Катилина Астрид Мередит. 100 тысяч ампер в сердце… думается, надежней и изысканней способа покинуть этот мир, придумать сложно. Наверняка, об этом даже напишут в газетах.
Мой показ завершился удачно. Я даже не ожидал, что затея с модой для гомосексуалистов окажется настолько же успешной, насколько скандальной. Эта стерва Флаэрина, закостенелая ненавистница людей с нетрадиционной ориентацией, подала на меня в суд за пропаганду необычных сексуальных взглядов. Сомневаюсь, что к сорока годам кто-то отважился так сказать, расширить ее горизонты. Обладая деньгами и славой, но не бурной сексуальной жизнью, она видимо решила вымещать свою агрессию на других. Но, ни я, ни судья не смогли найти в законодательстве статью, под которую можно было бы меня подвести, а потому этой блондинке в розовом оставалось лишь сопеть и пыхтеть от гнева: