По моим правилам
Шрифт:
Медленно принялась исследовать квартиру. Три или четыре спальни, несколько туалетов, огромная кухня и гостиная. Самсонова я нашла спящим в одной из самых дальних комнат.
Удивительно, но тут был идеальный порядок. И спартанский аскетизм. Простые линии, преобладание тёмных тонов. Удивленно застыла на пороге, разглядывая дизайн.
Здесь все отдавало холодом и отстранённостью, ни капли уюта, что ощущался в остальной части дома. И хозяин места… обнаженный.
Он развалился на просто гигантских размеровкровати. Голый. На его
Вот как можно после пережитого с восхищением разглядывать его? Это ненормально. Неужели я заработала себе травму? Или ещё чего похуже: стокгольмский синдром.
Хотя какой он мне тюремщик. Так… Просто человек, оказавшийся в нужном месте в нужное время. Осторожно прошла. Ключи лежали недалеко от него на тумбочке.
Взгляд то и дело цеплялся за идеально сложённое тело. Сухой, поджарый, но такой ладный… Упругая задница и узкая талия, переходящая в мускулистую спину. Как можно столько бухать и оставаться в форме?
Осторожно кралась к нему, боясь даже дышать. Он не храпел, не двигался и вообще выглядел прекрасным видением. Если бы не то обстоятельство, что вокруг стоял такой жуткий перегар, что глаза резало.
В какое-то мгновение я сделала шаг и наткнулась взглядом на спрятанное за выступом фото. Застыла. На нем была изображена семья. Два маленьких мальчика, папа и мама.
Мишу я узнала мгновенно. Узнала и второго пацана, что привело на секунду в ступор. Тренер? Василич – его брат, что ли? Но они же друг друга ненавидят, все знают об этом!
Мне уже сто раз рассказали, что там какая-то жуткая история, что наш тренер должен был играть за сборную на Олимпиаде, а потом случился несчастный случай, и вроде как Миша там тоже был замешан…
Обернулась на парня. Сейчас черты его лица во сне немного разгладились. Он выглядел просто красивым и молодым волейболистом. Высоким и спортивным.
Только, когда он проснётся, снова застынет в образе бухающего уродца, хоть и безумно популярного и талантливого. Что же с тобой случилось, что ты стал таким?
Снова взглянула на фото. Женщина на нем была так похожа на своих детей… Вернее, они на неё, разумеется. Просто маленькие мужские копии. Все вместе они выглядели очень счастливыми.
Тряхнула головой. Это не мое дело. Я больше не собиралась здесь появляться. Мне надо домой, к маме. Объяснить ей, что произошло, и попросить помощи.
Поэтому с тяжёлым беззвучным вздохом пошла вперёд. Надо только взять ключи. Всего лишь сомкнуть пальцы на связке и…
– Ай!
Он подорвался резко и схватил меня за запястья, утаскивая на кровать. В одно мгновение я оказалась верхом на голом парне, а его достоинство в полной боевой готовности уперлось мне между ног, слава Богу, в джинсы.
Миша все ещё держал меня за запястья. Ровно в тех местах, где были синяки. На глаза навернулись слёзы от боли, и я прошептала:
– Отпусти, больно…
Его взгляд был затуманен сном, и он явно ещё не понимал, что происходит, но тут же отпустил. А потом и рассмотрел яркие синие следы от чужих пальцев на моей коже.
– Это… Это я сделал?
Не думая, отрицательно закачала головой. Было все ещё больно. В добавок ко всему он задел гематому под рёбрами. Миша смотрел на меня во все глаза. Неверяще. Пришлось пролепетать:
– Это не ты, ты остановил тех, кто сделал вчера. Жестоко. Можно я пойду, я устала?
Терпеть не могла ныть и признаваться в собственной слабости. Ненавидела это беспомощнее состояние, когда тебе просто хочется забиться в угол и поплакать.
Его взгляд, полный непонимания, все ещё блуждал по моему лицу и телу. А потом он бережно, едва ли не нежно снял меня с себя и накинул на свои бёдра простыню.
Я застыла, глядя в его чёрные глаза. Из моих же начинали течь слёзы. Нет уж, он этого не увидит! Я не слабая, я справлюсь! Схватила ключи с тумбочки и припустила бежать.
Было очень обидно, что он увидел мою слабость. Добежала до двери и стала пробовать ключи на подбор. Да что ж за дверь-то такая! Почему она не поддаётся?
Но тут замок щёлкнул, и она распахнулась. Да только отворила ее не я. Ошарашено уставилась на мужчину с фото. Только этот был старше и с абсолютно белой головой.
А женщина… Женщина, как водится, была с ним другая.
Глава 4. Миша
– Миша, ты совсем охренел? Квартира разгромлена, везде вонь и хрен знает что. Но это не самое страшное! Ты что, опустился до насилия? Я не стану тебя вытаскивать из тюряги, если девка напишет на тебя заяву!
Отец орал так сильно, что набаты в голове, что мешали мне жить, едва я глаза попробовал открыть,стали невыносимыми. Я попытался сфокусироваться на чём-то, но выходило плохо. А этому, походу, крышу сорвало. Продолжал орать:
– Я знал, что ты отбитый, знал, что все этим кончится, но Миша! Насилие? Что ты с ней сделал, отвечай?!
Он настолько одурел, что даже хотел схватить меня за грудки, но только мой голый вид не давал. Зато простынь сползла, обнажая тело. А сзади маячила его новая жена, Вероника. Серая мышь, что вякнуть боялась. И меня стороной обходила.
Зря, я баб не трогаю. Обычно это они меня донимают и на шею вешаются, но тут другой случай. Я отцу обещал вообще ее стороной обходить. За это он спускал мне маленькие шалости.
Так вот после моего оголения Вероника сбежала так быстро, что пятки засверкали. Я ухмыльнулся и прохрипел:
– Она что, до сих пор голого мужика не видела? Бабе за тридцать глубоко. Детей бы хоть завели себе, чтобы отстать от меня.
Лицо отца исказила судорога боли. Странно, что это он? Ну да, имея двух великовозрастных сыновей, не особо думаешь ещё об одном спиногрызе. Этих бы вывезти. Особенно учитывая меня.