По Мыслящим Королевствам
Шрифт:
Под руководством Эхомбы две другие акулы оказали такую же услугу четвертому члену компании. Образовавшуюся дыру Хункапа Аюб расширил одним рывком могучих рук и встал рядом с друзьями.
— Большой рыба, плохо укусить.
Симна кивнул:
— Я бы скорее сказал: «плохой рыба, большой укусить», впрочем, конец один. — Покрутив головой, он с грустью оглядел разрушенный зал. — Давайте-ка собирать манатки и убираться отсюда. Я сыт по горло этими Лакондами — северными, южными, всякими.
— Солдаты ловить? — небезосновательно поинтересовался Хункапа Аюб, когда путешественники осторожно вышли из зала.
— Не
Их неторопливое отбытие из Лаконды вызвало переполох среди населения и дало пищу для рассказов на много десятилетий вперед. Как всегда в подобных случаях, с каждым новым пересказом размеры и свирепость действующих лиц все увеличивались. Эхомба стал злобным морским колдуном, явившимся, чтобы покорить милых летучих рыбок Лаконды. Симна ибн Синд стал его карликом-подмастерьем, размахивающим громадным мечом, во много раз большим, чем он сам. Хункапа Аюб превратился в великана с горящими глазами и длинными клыками, с которых капал желто-зеленый гной, а черный кот — в клуб адского дыма, сжигавшего все, к чему прикасался.
Что же до эскорта летящих акул, то в воображении рассказчиков они увеличились до размера китов, с зубами, как колья изгороди, и злобой настоящих демонов — как будто действительность была недостаточно страшной и впечатляющей.
Домашние рыбы уносились стрелой при одном виде путешественников и их сопровождения. Жители прятались где придется, захлопывали ставни и запирали двери. Те, кто наблюдал эту примечательную процессию, навсегда запоминали скорее не размеры или зубы, пустые черные глаза или покачивающиеся хвосты, а жуткую застывшую ухмылку огромных акул.
Путников никто не преследовал и, само собой, не пытался остановить. К тому времени, как они добрались до северо-западной окраины Северной Лаконды, пограничная стража, уведомленная, кто именно неумолимо движется в их направлении, решила уйти в досрочный отпуск. Перейдя через скромный крепенький мостик, который и являлся границей, путешественники очутились в равнинном смешанном лесу, известном под названием Еснабские Холмы.
Здесь Эхомба повернулся и постоял в одиночестве, крепко зажмурив глаза и держа костяной меч вертикально перед собой. Симна и остальные наблюдали, как громадные акулы медленно проплыли во влажном воздухе и исчезли там, откуда явились. Меч снова втянул их в себя, и они пропали из виду, словно мелкая рыбешка, брошенная в бочку.
Когда последний хвост с прощальным взмахом растворился, Эхомба сунул меч в пустые ножны за спиной и повернулся, чтобы продолжать поход. Сильная рука удержала его.
— Будь любезен, длинный братец, погоди.
Эхомба посмотрел сверху вниз на друга.
— Что-нибудь случилось, Симна? — Пастух оглянулся на пустую пограничную заставу и лакондские равнины. — . Ты что, опасаешься, не послал ли граф нам вдогонку солдат?
— Ни в коей мере, — ответил северянин. — Я полагаю, они не такие дураки. Но я опасаюсь, не дурак ли я?
— Не совсем понимаю, что ты хочешь сказать, мой друг.
Неподалеку Хункапа Аюб и Алита обследовали небольшую яму.
— Когда ты узнал, где мы находимся, то решил сообщить этому Бекуиту о судьбе его сына. В результате он считает, будто ты убил его наследника,
— Я так не думаю. Чем больше времени у него будет поразмыслить над тем, что обнаружилось, тем больше, как мне кажется, он станет сомневаться в словах бин Гру.
— Возможно, но после того, что ты сделал с его двором, он вряд ли встретит тебя с распростертыми объятиями, если ты будешь возвращаться этим же путем. Собственно, что я хочу сказать, Этиоль: ты совершенно ничего не должен человеку, который хочет твоей смерти. Поэтому мы можем сосредоточиться на поисках настоящего сокровища и забыть всю эту чепуху о возвращении какой-то изнеженной шлюхи голубых кровей в ее семейку.
— Все не так, — решительно сказал Эхомба. Симна при этих словах помрачнел. — Прорицательница Темарил, которую я обещал Тарину Бекуиту вернуть домой в целости и сохранности, происходит из Лаконды. Не из Северной Лаконды. Она из другой благородной семьи, не из Бекуитов. Поэтому, что бы они обо мне ни думали, сейчас или в будущем, это никак не влияет на мой обет.
С извиняющейся улыбкой Эхомба повернулся и снова зашагал на северо-запад. Пробормотав несколько отборных словечек, впрочем, ни к кому определенному не обращаясь, Симна тронулся следом. Двое мохнатых членов компании вприпрыжку побежали их догонять.
— Полагаю, ты прав, братец. Ты не колдун. Ты просто обзавелся друзьями и родственниками, которые дают тебе полезные вещи. И ты ими пользуешься, чтобы оправдывать удивительные совпадения.
— Совпадения? — рассеянно отозвался Эхомба. В данный момент все его внимание было поглощено поиском наилучшего пути между холмами, лежавшими впереди.
— Ага. Мы оказываемся в стране, где рыбы плавают в воздухе. Не зная свойств твоего второго меча, я, освободившись, машинально тянусь к волшебному клинку, силу которого уже знаю, — к мечу из небесного металла. Но случайно хватаю то оружие, которое, как выясняется, порождает самых чудовищных и ужасных из всех рыб. — Толкнув друга, он попытался заставить его посмотреть себе в глаза. — Совпадение.
Эхомба пожал плечами, больше для того, чтобы показать, что слушает, нежели из интереса к словам друга.
— Я вполне мог бы воспользоваться и небесным мечом. Или вот этим. — Приподняв от земли копье-посох, он слегка потряс им. В тихом воздухе сразу же раздался отдаленный первобытный рев.
— Да, мог бы, — согласился Симна. — Но разве они были бы столь же действенны? Из копья выскочил бы демон, который слишком велик для зала, куда нас отнесли. А меч из небесного металла запросто обрушил бы на нас стены и потолок.
Эхомба взглянул на спутника.
— Так зачем же ты собирался его использовать?
— Потому что среди грохота рушащегося дворца у нас было больше шансов выжить, чем если бы нам всадили нож в горло. Разумеется, когда я кинул тебе меч из морской кости, то все обернулось наилучшим образом.
— Я не знал, что ты собираешься дурачить стражников и кидать его мне, — ответил пастух.
— Ой ли? — Симна пристально, очень пристально посмотрел на загадочного друга. — Я частенько задаю себе вопрос, Этиоль, а как много ты знаешь и не является ли твоя безграничная любовь к крупному рогатому скоту всего лишь маскировкой какого-то другого, несравненно более значительного «я».