По обе стороны фронтира

Волков Алексей Алексеевич

Да и кто порождал и разделял либеральные иллюзии вплоть до войны? А в чем-то и чуть дальше…

– Доколе терпеть возможно сие возмутительное положение вещей, когда далекая колония пользуется многими благами свободы, а коренные земли в рабстве пребывают? Каждое истинно русское сердце вопиет о несправедливости. Надо действовать, господа, раз наверху не хотят услышать чаяния народа. – Пестель, подобно многим, считал, словно глубоко проник в народную душу и знает тайные и явные желания.

Если же они не совпадают с ожиданиями, то ради общественной пользы требуется лишь силою потащить народ к всеобщему счастью и процветанию.

Юшневский

и Лорер согласно кивнули. Обличение существующего строя всплывало едва не в каждом разговоре. Даже фразы были зачастую теми же самыми, однако с завидной регулярностью тема всплывала вновь и вновь. Ладно, когда приводились новые факты, но чаще всего кто-нибудь вещал уже давно обговоренное, известное остальным, и тем не менее слушали, вставляли привычные замечания, да с таким пылом, будто сказанное прозвучало в первый раз и являлось откровением свыше.

Не всегда, разумеется. Иногда речь шла о вполне конкретных мерах и планах, а порою Пестель зачитывал соратникам какие-то места из творимой им «Русской Правды». Он был обстоятельным человеком, посему желал все грядущие законы сформулировать еще до переворота. Будущее государственное устройство, порядок управления, организация внутренней стражи, призванной следить за помыслами граждан, ее привилегии в сравнении с армией, отношения с другими странами и некоторыми собственными окраинами…

Земель в нынешней Империи много. Явно не все захотят дальше разделять судьбу коренного народа. А будут ли силы, чтобы удержать, неизвестно. Лучше пусть помогут свергнуть нынешний строй, и за это можно будет поступиться и территориями, и народами. Те же поляки, к примеру. У них не угасает мечта возродить былое государство, столь славное своими вольностями. Настолько, что их тайное общество готово помочь в общей борьбе против самодержавной тирании.

– Мне подумалось: что с Мексикой делать будем? – вдруг спросил Лорер. – Далеко, свободно…

Пестель задумался. Признанный мыслитель и руководитель Южного общества, он находил решения проблемам, и даже те, кто был не согласен, рано ли поздно под напором аргументов были вынуждены соглашаться с ними.

Оба нынешних собеседника к спорщикам не относились. Уже давно попали под влияние Павла Ивановича и заранее соглашались со всеми его размышлениями.

– Свободно, да… – задумчиво протянул Пестель. Об Америке он думал, но до сих пор не слишком конкретно. С одной стороны, как бы своя земля, и даже многое, до сих пор неосуществимое здесь, там уже сбылось. С другой – настолько далеко, что не знаешь, как удержать приобретенное. По большому счету, до прибытия русских войск там все кипело. Пришлось подавлять местную революцию, и с обретением свободы в России не настанет ли пора исправить ошибки тирана? Рано или поздно, жители далекого континента в благодарность помогут новому правительству, а может, даже каким-либо образом соединятся в единое государство.

Почему бы нет? Втайне от всех Пестель мечтал о союзе всех свободных стран. Союзе настолько крепком, что можно будет говорить о едином для всех государстве. Одна страна на всю Европу, а может, и часть Америки – разве так не будет лучше для всех?

Мысли про Новый Свет были сравнительно новыми. Раньше как-то думалось до Атлантики с запада и Сибири с востока. Америка находилась настолько далеко, что элементарно не входила в круг планов. Разве что приветствовалась борьба Боливара с угнетателями.

– Думаю, жители Мексики обязаны сами судьбу решить свою по свержении

тирании. Удержать силою столь далекую территорию мы не сумеем. Пока наводить будем порядок на собственных землях, влиять на колонию мы не в силах будем. Даже новости туда так медленно идут, что вспомоществовать тамошним революционерам мы ничем не сумеем. Единственное, предупредим, когда будет намечено конкретное время.

Есть ли там кто из единомышленников, собравшиеся толком не знали. Казалось, что есть. Не могут не быть. Почему-то надежда обращалась на Муравьева. Не уехал бы в те края, точно был бы членом Управы. Но ведь и там мысли Николая Николаевича не могли поменяться. Не зря верные люди передали послание с племянником нынешнего полковника. Наверняка в Мексике уже существует обширная организация, куда наряду с пришлыми из России офицерами входит много местных жителей. Тех, кто уже не раз и не два пытался восстать против владычества далекой Испании, а затем, в самом начале, и России.

Идеи революции кипят не только в Европе, но и в Америке. Один пример Боливара стоит многого.

– Но не будет ли так, что мексиканские революционеры воспримут русских как врагов? – осторожно спросил Юшневский. – Кто-то примкнет к местным жителям. Но что станется с остальными?

Пестель лишь развел руками. Мол, ничего тут не поделаешь. Неизбежные издержки любой революции. Или ты разделяешь мнение восставших, или будь готов проститься с жизнью.

Оставалось надеяться – большинство правильно поймет происходящее и поддержит борьбу.

– Мексика нам совершенно не нужна, – объявил Пестель. – Далеко. Кто захочет, вернется, кто захочет, останется там. Ни нам пользы, ни им. В свободной России достаточно земель будет. Может, потом, когда мир станет единым на основе всеобщей свободы…

Летний лагерь у Царского Села

В летнем лагере было весело. Разумеется, служба отнимала гораздо больше времени, чем в Санкт-Петербурге. Учения шли за учениями. Взводные, эскадронные, полковые… Заезды, атаки, маневрирование в строю – все необходимое для возможных сражений. И еще то, что понадобится на заключительном смотре. Вполне вероятно – в присутствии самого Императора. Если Александр будет неподалеку от столицы.

Победитель Наполеона любил путешествовать, словно какой-то зуд не давал всемогущему властителю долго находиться на одном месте. То по российским владениям, то по самым разным европейским странам. Сейчас он тоже куда-то укатил, поговаривали – куда-то на юг, а на сколько и по каким местам, толком не знал никто.

Большинство офицеров о вояжах Императора не задумывалось. Жизнь в лагерях шла положенным чередом. Балы и прочие увеселения были отложены до осени. Зато вечерами, после обязательных учений, вовсю шли обычные офицерские посиделки. С вином, картами, с приглашением гостей из прочих гвардейских полков – все как положено в подобных случаях.

Отцы-командиры взирали на вечернее времяпровождение сквозь пальцы. Сами были молодыми, сами точно так же проводили вечера за вином и картами. Главное – чтобы служба неслась, нареканий не было. Вот ежели поутру кто форму перепутает, равнение нарушит, абы еще что в том же духе – гром и молнии обеспечены.

На то и отец, чтобы карать исключительно за дело.

Соответственно, разговоры за столами вращались вокруг обычных тем. Старшинство, производство, всякие служебные хитрости, смешные случаи, дамы, наконец…