По обе стороны фронтира
Шрифт:
Ничего.
Неужели ушел?
Но Бакланов вновь вспомнил неладного и неловкого барина и не поверил зародившейся мысли. Не мог такой ускакать. Не мог.
Хотя случается порою и невероятное.
Глава шестнадцатая
Штат Веракрус.
Между сельвой и морем
Побережье практически не охранялось. Протяженность берега была настолько велика, что для этого потребовались бы весьма порядочные силы. И потом, на кого возложить задачу? На армию? Но борьба с контрабандой к ней не относится. На флот? Тот по мере возможностей
Всего и требовалось – знать о какой-нибудь сравнительно укромной бухте, находящейся вдали от рыбачьих поселений. Благо, последних было немного.
И, разумеется, заранее договориться с теми, кто берет товар или же продает свой. Не ради же удовольствия – исключительно ради прибыли. Затем все еще надо перевезти куда-то на лошадях, повозках – в зависимости от груза. В основном по бездорожью, чтобы не нарваться на какой-нибудь армейский или казачий патруль, полицию, еще каких-нибудь представителей государства. И опять – хорошо, когда просторы безмерны, а городов в сравнении с ними сравнительно немного. Не столь трудно обойти густонаселенные районы. Не Европа, где каждый клочок земли кому-то принадлежит и кем-то обрабатывается.
Контрабанда гораздо доходнее обычной торговли – хотя бы отсутствием всяких пошлин.
За сельвой, правда, немного следили. Власти помнили о скрывающихся где-то в лесных просторах повстанцах – раз те сами порою напоминали о себе. Но стадия активной борьбы давно миновала. Лезть в дебри – безнадежно. Блокировать сельву полностью – бессмысленно. Сколько тогда солдат надо держать непосредственно у опушки, да еще на неопределенный срок!
Когда-то пробовали выманить Фернандеса, однако самозваный генерал был не настолько глуп, чтобы вступать в безнадежный бой. В итоге на сельву просто махнули рукой. Опасность посчитали небольшой, в соответствии с этим держали несколько казачьих застав в тех местах, где к зеленому массиву близко подходили основные тракты. Не для боя – вся задача: заметить и доложить.
Разумеется, повстанцы прекрасно знали, где расположены посты. Имелись кое-какие доброхоты из числа местных жителей, да и лесные жители порою поодиночке или небольшими группами выбирались в большой мир. На лбу не написано, как ты относишься к власти. Военное положение никто не вводил, а уж уследить за жителями – возможно ли это? Свободный человек может свободно путешествовать. Если на то есть желание или какие-то причины.
Потому выхода повстанцев из сельвы никто не заметил. Место было выбрано соответствующее, вдалеке от дорог. Сельва здесь тянулась довольно далеко, плавно переходя из лесов дремучих в леса обычные.
За долгие годы борьбы Фернандес поневоле научился многому. Впереди и по сторонам главных сил шла разведка. Местность самым тщательным образом исследовалась на многие версты вокруг, даже зверь не сумел бы незаметно подобраться к движущейся в относительном порядке веренице людей, коней, повозок.
Артиллерию с собой не брали, повозки тоже, кроме продуктов, ничего не везли. Не вся, но весьма значительная часть повстанцев, одни мужчины, воины, без обременяющих в походах семей, направлялась к морю.
Ради важности миссии обходили стороной любую асиенду, любое поселение – в том числе и дружеские. Слухами земля полнится, даже в безлюдных местах.
И все же велика вина власти, заставляющей борцов с ней скрытно передвигаться
Восток Великих Равнин
Индеец появился в лагере вечером. Взмыленная лошадь без слов оповещала, что позади остался не один десяток верст, причем проделанный отнюдь не шагом. Наездник тяжело спрыгнул на землю, невольно пошатнулся, но нашел в себе силы выпрямиться и выглядеть невозмутимым, как полагалось сыну его народа.
С хорошими вестями так скачут редко. Но, тем не менее, никто не спешил с расспросами. Подошли, конечно, приняли коня, выслушали пару фраз, оброненных гонцом, но никакого чрезмерного любопытства.
– Похоже, сейчас будет заседание совета, – спокойно заметил Соколов.
Посольство потихоньку готовилось к обратной дороге. Позади была Пляска Солнца, где офицеры присутствовали в качестве почетных гостей, совместные охоты на бизонов, взаимная демонстрация воинской удали, бесконечные переговоры с уточнениями деталей договоров и порядка помощи в случае необходимости. Лето закончилось, наступала осень. Пока спокойная, неторопливая, еще вся в воспоминаниях об уходящем лете. Собственно, цели были достигнуты, если что удерживало здесь Муравьева, так лишь простая вежливость. Нельзя же сразу сломя голову мчать назад! Несколько дней погоды не сделают, а раз хозяева просят погостить еще, почему бы не пойти им в том навстречу?
– По какому поводу на сей раз? – полковник спросил так, словно его спутник и советник просто обязан был знать все.
– Пока не ведаю. Но раз новости важные, нас наверняка пригласят послушать.
– Вы уверены в их важности?
Отвечать Соколов не стал. Зачем говорить об очевидном? Странная манера у всех белых – старательно рассуждать о понятном всем, словно проблема может решиться от количества произнесенных слов!
Впрочем, и Муравьев спрашивал больше по привычке.
Есаул оказался прав. Их позвали почти сразу же. Туда же, в огромное типи, уже направлялись вожди, как мирные, так и военные. Судя по количеству приглашенных, дело действительно намечалось нешуточное. Какой-нибудь пустяк отложили бы на более поздний час, когда все дела будут завершены и собрание превратится в своего рода подведение итогов за последнее время.
Рассаживались вокруг костра неторопливо, в определенном порядке. Муравьеву предназначалось почетное место рядом со старейшим вождем. Соколов сел тут же. Должен ведь кто-то переводить разговоры знатному гостю! Как и его ответы на могущие прозвучать вопросы.
К новостям приступать тоже не спешили. Вообще, вели себя так, словно ничего срочного не произошло. Собрались вечерком в приятной компании, поговорить, обсудить текущие дела.
Соответственно, первые прозвучавшие фразы были ни о чем. Гонец не уступал хозяевам во внешней бесстрастности. Сидел, как гость, заехавший к приятным во всех отношениях людям, да терпеливо ждал, пока перейдут к расспросам.
Наконец спросили. И лишь тогда поведано было главное, ради чего был проделан немалый путь.
– Пауни и «синие куртки» напали на стоянку. С пушками. Мы их не ждали. Все занимались делами. Не заметили, как подошли. И сразу начали стрелять, а затем – напали. Воины сражались храбро. Но врагов было намного больше. Не сосчитать. Пришлось отступить. Ночь помогла уйти от преследования. Но погибших много. Меня послали за помощью.
Соколов переводил Муравьеву тихо, чтобы не мешать остальным выслушивать донесение.